Шульган-Таш: затерянный мир в Уральских горах

Заповедник Шульган-Таш создали, чтобы защитить пчёл и древнюю культуру бортевого пчеловодства. А потом нашли на его территории пещеру с доисторическими росписями. Сейчас он входит в предварительный список ЮНЕСКО, сохраняет традиции бортевиков, ведущие начало со времён Золотой Орды, и регулярно радует учёных новыми находками то бронзовых топоров, то кремниевых орудий.

Пчелиное раздолье

Шульган-Таш, устроившийся в западных предгорьях Южного Урала, в Башкортостане, — самый маленький из уральских заповедников. Но чудес на его крохотной площади предостаточно. Здесь встречаются европейская и сибирская флора и фауна. В небе парят находящиеся под угрозой исчезновения орлан-белохвост, скопа и беркут, по рекам идут краснокнижные хариус, таймень и речная форель. Всего в заповеднике обитает 31 вид животных и 14 видов растений, занесённых в Красную книгу России. В карстовых пещерах учёные обнаружили на диво богатый культурный слой — орудия доисторических времён и рисунки, которые датируются 12–17 тысячелетиями до нашей эры.

Изначально Шульган-Таш создали ради пчелы — только здесь обитают редкие бурзянские собиратели мёда. И только здесь сохранилось бортевое пчеловодство — культурная традиция башкирского народа. Вот уже 62 года местные сотрудники бережно сохраняют и пчелу, и традиции пчеловодства.

Почему 62 года, если заповеднику только-только исполнилось 35? Раньше он был филиалом Башкирского заповедника, в 1958 году его территорию взяли под охрану, чтобы избежать метизации — стихийного скрещивания бурзянской пчелы с активно ввозимыми южными пчелами. Сохранившиеся в Башкирии аборигенные  пчелы отличаются крупными размерами, высокой зимостойкостью и эволюционно лучше приспособлены к местным медоносам.

"В Башкирии сосредоточена треть мировых и половина российских запасов липы, редчайшего древесного медоноса с очень вкусным мёдом, — объясняет Михаил Косарев. — А бурзянская пчела — лучший производитель этого мёда. В 1928–1929 годах Григорий Кожевников, директор зоологического музея МГУ и выдающийся российский природоохранник, природоохранник, обеспокоенный тем, что усиливается экспансия южных пчёл, организовал экспедиции в наш Бурзянский район и предложил создать здесь заповедную зону. Спустя тридцать лет его идея воплотилась в жизнь, и мы стали первым в мире пчелиным заповедником. В 1986 году Шульган-Таш перестал быть частью Башкирского заповедника и обрёл самостоятельность".

В заповеднике сохраняют не только особую популяцию пчёл, но и уникальную промысловую традицию. В средние века лесной мёд в Европе добывали бортники – они готовили искусственные дупла, оснащали их, привлекая пчёл, а осенью забирали мёд – полностью. Эту систему медового промысла называют роебойной. Смысла оставлять пчелиные семьи на зиму не было, благодаря обилию пчёл в естественных дуплах. Да и свежий мёд гораздо вкуснее, чем полученный из тёмных, грубых сот семьи, живущей в одном и том же искусственном дупле не один год. Но по мере того, как «малюток-медоваров» становилось меньше, пчеловодам пришлось задуматься о том, как сохранять их популяции. В итоге появились бортевики – они не забирали мёд полностью, оставляя пчёлам запасы на зиму. Достаточно было сохранить 8-15 килограмм, и семья выживала, чтобы на следующий год вновь отпускать рои и добывать сладкое лакомство. Именно специалисты заповедника "Шульган-Таш" при отказе от роебойной системы ввели в употребление слово «бортевик».

В заповеднике работает 12 потомственных бортевиков-башкир. Каждый из них должен в течение года изготовить в закрепленном обходе одну борть и несколько  колод, в которых будут жить пчелы. Занимаются они промыслом и за границами заповедника, в частном порядке. Когда будущий пчелиный дом готов, хозяин ставит на нём тамгу — свой знак. Если борть переходит из рук в руки, новый владелец ставит рядом свою тамгу. "У нас сохранились старые борти, на которых стоит до семи знаков, они "счастливые", — делится тонкостями Михаил Косарев. — В "несчастливые" пчёлы не заселяются. Зато в "счастливые" заселяются почти каждый год и дают много мёда. Есть и промежуточные варианты: в одни пчёлы заселяются, но не зимуют, в других они с удовольствием живут, но совершенно не приносят мёда. Просчитать это заранее невозможно: свою роль может сыграть местность, устройство борти и просто стечение обстоятельств".

Пещера сокровищ

В 1959 году работник заповедника, зоолог Александр Рюмин обнаружил в Каповой пещере (местные жители называют её Шульган-Таш) рисунки, созданные примерно 14–17 тысяч лет назад. Большинство изображений носорогов, лошадей и фигур, напоминающих человеческие, сделаны красной охрой, но есть и значительно более редкие — угольные, их немного, и пока только одно признано учёными памятником эпохи палеолита, остальные требуют изучения. С изучением, однако, не так всё просто.

В 2017 году в Шульган-Таше работала экспедиция с участием специалистов из Андорры под руководством европейского реставратора Эудолда Гуилламета. Предполагалось, что специалисты удалят со стен пещеры современные граффити, возникшие ещё до того, как территория стала заповедной. Но этим учёные не ограничились и, сняв слой кальцита, отреставрировали изображение верблюда. Казалось бы, надо радоваться — уникальный рисунок, серьёзное научное открытие. Однако теперь есть риск просто потерять его через несколько десятков лет.

Будучи законсервированным под слоем кальцитов, изображение сохранялось в неизменном виде тысячелетиями, теперь же оно потеряло эту защиту. Первым понял опасность выдающийся советский археолог Отто Бадер, который изучал Капову пещеру в 60–70-е годы. Именно поэтому он прекратил расчистку одного из панно. "32 года назад я сделал фотографии рисунков, которые Бадер успел очистить, — рассказывает Михаил Косарев. — Сейчас ясно вижу, насколько они поблекли за прошедшее время. Сейчас их снова расчистили — значит, повредили очередной красочный слой, усилились гидрохимические процессы, которые во много раз ускоряют деградацию настенной живописи. Боюсь, похожая участь ждёт и верблюда. Защитные козырьки, которыми его постарались прикрыть от воды, не слишком хорошо помогают. К сожалению, пока ещё не разработали метод, который позволил бы расчищать рисунки без риска".

В Андорре климатические условия иные, а в Каповой пещере приходится серьёзно думать о том, как защитить ценное наследие от влаги. На протяжении многих лет наши и привлечённые учёные отслеживают состояние рисунков в пещере и влияние микроклимата на их сохранность. Чтобы минимизировать ущерб, стараются оптимизировать гидрологический режим и климатические параметры.

"Этой проблемой занимаются специалисты из ВСЕГЕИ, Всероссийского научно-исследовательского геологического института им. А.П. Карпинского в Санкт-Петербурге, — поясняет Михаил Косарев. — Первыми начали её Юрий Ляхницкий и наша сотрудница Ольга Червяцова, они разрабатывают методики регуляции микроклимата с помощью защитных экранов. Открывая и закрывая эти экраны, можно контролировать поток влаги и газообмен. Ещё одна важная задача — по возможности уменьшить влияние углекислоты. На данный момент опыта таких работ нет, приходится экспериментировать на моделях. В первую очередь нам надо научиться сохранять доисторические рисунки, а уж потом искать и расчищать новые. Наша уникальная Капова пещера требует усилий разноплановых специалистов и ресурсов многих ведомств: здесь работают подразделения Башкультнаследия, специалисты Минкультуры и МЧС России, ученые множества институтов и университетов страны и зарубежья".

Древними рисунками находки в Каповой пещере не ограничиваются. В её залах и галереях исследователи обнаружили кремниевые орудия палеолитического вида, кости животных двух десятков видов, человеческие черепа и другие костные останки. Учёные предполагают, что здесь находилась стоянка древних людей, точную эпоху ещё предстоит определить.

Карстовых пещер на территории заповедника предостаточно, что обещает богатую добычу для археологов. В частности, в Жемчужной в октябре этого года нашли бронзовые и костяные наконечники стрел VII–VI веков до н.э., а также бронзовый наконечник копья, топор-кельт, костяное шило, кости животных и людей. Учёные считают, что пещера могла быть святилищем в период раннего железного века.

"Создавая закон об ООПТ в 1995 году, наши законодатели предусмотрели наличие культурного наследия в национальных парках, но ничего не сказали про заповедники. В результате у нас сложилась неоднозначная ситуация. По закону археологические работы на территории заповедника запрещены, поскольку нельзя нарушать почвенный покров. Но наш объект уникален, и мешать учёным изучать его было бы неправильно", — комментирует Михаил Косарев.

К счастью, работникам удаётся успешно сочетать охранные мероприятия, научно-исследовательскую работу и ограниченное экскурсионное использование заповедника. Как ни парадоксально, разумный туризм способствует защите природного и культурного наследия.

"У нас был опыт полного закрытия пещеры в 1971-1992 гг, но хотя там постоянно дежурили лесники, то и дело туристы пробирались внутрь, случались и нелегальные экскурсии, — вспоминает Михаил Косарев. — С 1992 года мы на основе научных разработок развиваем регламентированное экскурсионное использование спелеокомплекса. В июле 2010 г. вышло распоряжение Председателя Правительства Владимира Путина, обращённое к Минкультуры и Минприроды России, РАН и Правительству Республики Башкортостан: обеспечить доступ туристов в Капову пещеру. Улучшилось финансирование, мы многое успели сделать. Сейчас, к сожалению, финансовая ситуация ухудшается. Официально разрешённые экскурсии снижают риски, поскольку пещера теперь находится под более пристальным наблюдением разных категорий работников и общественности. Сейчас у нас действует группа мониторинга, стоят видеокамеры и датчики движения по пути в Капову пещеру — технически работа охраны многократно усилена. В результате в последние годы практически нет вандализма".

На протяжении последних десяти лет в заповеднике регулярно проходят конференции и научные симпозиумы, приезжают эксперты из разных стран. Одни интересуются наскальной живописью, другие — археологическими находками, третьи изучают секреты бортевого ремесла. В 2019 году заповедник внесён в предварительный список культурного наследия ЮНЕСКО.

"Из-за наших "пещерных" особенностей номинационное досье готовится не на природный объект, а на объект нематериального наследия, — делится деталями Михаил Косарев. — У нас в Каповой пещере сохранились уникальные для Восточной Европы рисунки, а также богатый башкирский эпос, связанный с ней. Первоначально часть заявки посвящалась и бортничеству.  Я искренне надеюсь, что мы перейдём в основной список ЮНЕСКО — за последние 11 лет башкирские, российские и зарубежные учёные проделали большую работу в этом направлении, и хотелось бы, чтобы она поскорее увенчалась успехом. Ведь поляки, которым специалисты заповедника с 2006 года помогают восстанавливать польское бортничество, уже успели оформить в Список эту уникальную культурную традицию, когда-то характерную для всей Европы, но реально сохранённую только в Бурзянском районе Башкортостана".

Ольга Ладыгина