Дыхание Горна: какой была самая драматичная экспедиция Фёдора Конюхова

В издательстве "Паулсен" вышла книга Оскара Конюхова "С отцом по всем океанам". Она отмечает четверть века профессиональной совместной работы автора со знаменитым путешественником Фёдором Конюховым и рассказывает о том, что происходило "за сценой" его удивительных экспедиций. Каждая из них — это "маленькая жизнь" с насыщенной предысторией, всегда оригинальным сюжетом, а часто и с моралью в конце.

Для публикации на сайте Русского географического общества Оскар предложил нам главу, в которой повествуется о переходе Фёдора Филипповича по Южному океану — от Новой Зеландии к пугающему мысу Горн. Это было одиночное плавание на вёсельной лодке "Акрос". Оно началось 6 декабря 2018 года, а завершилось символично 9 мая следующего года. В океане Конюхов встретил свой 67-й день рождения.

Выбор этого фрагмента, конечно же, не случаен. Автор не только менеджер проекта "Фёдор Конюхов", между прочим, на сегодня одного из самых известных в мире, представляющих Россию. Оскар и сам уже весьма опытный путешественник. Но в первую очередь всё же очень близкий человек, очевидно, лучше других представляющий, каково значение той или иной экспедиции на внутренних весах самого Фёдора Конюхова. 

Ниже мы публикуем фрагмент из главы "Покорение Пятого океана". Саму книгу  Оскара Конюхова "С отцом по всем океанам" можно приобрести, в частности, в магазине Русского географического общества.

 …Начало апреля 2019-го ознаменовалось круглыми цифрами: Фёдор пересёк 100-й градус западной долготы, удалившись от берегов Новой Зеландии на 9000 км, или 5000 морских миль, а до мыса Горн оставалось 2000 км, или чуть больше 1000 морских миль.

Утром 2 апреля мы получили свежую метеосводку. Прогноз, выданный синоптиками, особого волнения у нас не вызвал. Да, ветер в 40 узлов нельзя назвать комфортным для вёсельной лодки, но мы уже привыкли, что Фёдор и лодка справляются с такими погодными условиями. Обнадёживал и другой фактор — шторм локальный, зародился в районе нахождения лодки и, значит, не успел набрать опасную мощь. Однако впоследствии оказалось, что вместе с этим штормом из другого района Южного океана пришли гигантские волны. Скорее всего, они зародились к востоку от мыса Горн и, пройдя южную Атлантику, Южный Индийский и Тихий океаны, успели набрать колоссальную мощь. А локальный шторм в районе "Акроса" добавил высоты за счёт ветровой волны (гребней).

Во время вечернего сеанса, около 22:00 по московскому времени, отец написал, что размеры волн приняли угрожающие значения. Казалось, Южный океан решил всерьёз разобраться с амбициозным гребцом: с амплитудой в 5–6 секунд он поднимал лодку на высоту и затем швырял в глубокую ложбину между двумя соседними гребнями с такой силой, что она на какое-то мгновение утопала в воде. "Перешёл в кормовую каюту, задраил все люки и пристегнулся к койке ремнями", — написал Фёдор.

Едва мы "переварили" первую порцию тревожной информации, пришло сообщение о том, что лодка перевернулась через борт, сделав оборот в 360°, но, к счастью, смогла вернуться на ровный киль. Удар о волны был такой силы, что Фёдор услышал треск по всему корпусу "Акроса".

Минут через двадцать случился второй переворот. Лодка вновь самостоятельно вернулась в исходное положение.

А вот после третьего кувырка она легла килем вверх, слегка завалившись на правый борт…

"Прихожу в себя после событий прошлых суток. С одной стороны, рад, что наши теоретические расчёты при проектировании лодки «Акрос» оправдались и она сама возвращается на ровный киль. С другой стороны, не до конца понятно, почему лодка перевернулась. Такое ощущение, что я оказался на мелководье, хотя на карте глубины больше 4 км. Возможно, произошло наложение: зыбь, штормовая и ветровая волна.

Первая волна очень легко перевернула лодку. Удар, хлопок, вращение — я даже сразу не понял, что происходит. «Акрос» провернуло, как в центрифуге. После переворота лодка стала бортом к волне и потеряла ход. Скорости нет и нет возможности её развернуть с помощью автопилота: давления на перо руля нет, лодка неуправляемая.

Через пару минут лодка пошла на второй и третий переворот и осталась в перевёрнутом состоянии. Посыпалось всё, что не было привязано: чайник, посуда, одежда, записные книжки. А я подвис, пристёгнутый между палубой и крышей рубки, которая стала днищем. Через входной люк увидел цвет океанской воды. Когда смотришь с палубы на океан, он свинцовый, тёмный, а когда под водой — он, оказывается, светло-зелёный, как в аквариуме.

К счастью, проходящая волна вновь ударила лодку и помогла ей встать на ровный киль. Постепенно развернул лодку под 150° к ветру и сделал звонок на берег, чтобы проверить, работает ли телефон. Работает. В этих условиях остаться без связи и без прогнозов погоды очень тоскливо".

Океан терзал лодку без малого четыре часа. Всё это время отец находился внутри корпуса, не имея возможности точно понять масштаб полученных повреждений. Он ясно понимал, что сорвало часть солнечных панелей — корпус резонировал характерными шлепками. Скорее всего, при такой волне однозначно сорвало и второй, всего сутки назад установленный ветроуказатель. Не было понимания о том, что творилось в носовом отсеке: есть ли повреждения и поступает ли вода. Благо связь с лодкой остаётся стабильной. Значит, обе антенны спутниковых телефонов уцелели. Также работает спутниковый буй Iridium 360 Rockstar. Его координаты приходят в экспедиционный штаб в автоматическом режиме каждые два часа.

Когда стихия успокоилась, Фёдор выбрался на верхнюю палубу. Первым делом осмотрел передний отсек: там сухо, повреждений нет. Затем запустил опреснитель — работает. А вот солнечным батареям действительно пришлось несладко: те, что были по левому борту, срезало волной.

Эта потеря впоследствии сильно сказалась на жизнедеятельности гребца. Солнце находилось на севере, поэтому оно большую часть времени освещало левый борт лодки. С этого момента основная нагрузка по обеспечению положительного энергобаланса легла на две панели итальянской компании Solbian, предусмотрительно установленные на кормовой рубке. Правда, они лежали в горизонтальной плоскости, и солнце их освещает по касательной.

Ветроуказатель вырвало с корнем — вместе с крепёжным гнездом. Если бы в резерве был ещё один запасной прибор, Фёдор всё равно не смог бы его установить.

Хорошо, что хотя бы в каюте и навигационной рубке оказалось всё цело. Очень важно, что бортовые аккумуляторы остались на своих штатных местах (находятся за входным люком и пристёгнуты ремнями; сверху на них установлена ступенька для выхода на палубу). Их четыре штуки. Каждый весит по 20 кг. Если бы хотя бы один сорвало... Даже думать о таком не хочется...

Приняв подробный доклад Фёдора, экспедиционный штаб констатировал, что все основные повреждения произошли только на верхней палубе.

"С Божьей помощью и по молитвам святителя Николая дожил до 120-го дня похода на борту вёсельной лодки в Южном океане. Холодина сегодня… Валит снег. Такой нормальный, полноценный снег — лодка белая от него.

Ветер 30 узлов, зашёл на южный, дует из Антарктиды. Лодку гонит на северо-восток, не могу идти по курсу.

Подогрев каюты (тёплый пол) включить не могу — сейчас ночь, и надо беречь электроэнергию до рассвета. Хотя рассвет здесь условный: сплошная облачность, небо тёмное.

Всё мокрое, спальник и одежду просушить нет никакой возможности и уже не будет. Сейчас +7 °С, и с каждым днём будет холодать. Оставшиеся на корпусе лодки солнечные батареи обеспечивают электроэнергией только самое необходимое потребление. Включены только приборы и спутниковый телефон. Световой день становится короче, идёт второй месяц осени, и мне нужно уходить на юг, в высокие широты, где световой день ещё короче. Этот переворот с отрывом солнечных панелей случился очень некстати…

Из хороших новостей: разменял 1000 миль до мыса Горн. На бортовом компьютере в графе «distance to way point» теперь трёхзначные цифры. До мыса Горн сейчас 998 миль. Надеюсь, доживу до двухзначных.

Четыре месяца назад отправился от берегов Новой Зеландии, а ещё 1000 миль до мыса Горн. Вроде уже и не так много, а с другой стороны, это расстояние от Москвы до Челябинска!

Не оправдались мои надежды на Южный океан. С 1990 года здесь хожу. Рассчитывал на продолжительные периоды западных ветров и циркумполярное течение, длинную, попутную волну. Я помню и знаю этот океан именно таким, всё это видел и испытывал, когда ходил на яхтах. Бывало, западный ветер работал по две недели, галс не менял по полмесяца. Но в этом году всё по-другому...

Для безопасного прохождения острова Горн надо прилагать все усилия, чтобы пробиться на юг — на 57-й градус. Рассчитываю проходить 200 миль на восток и 60 миль (1 градус) на юг. Только так смогу выйти в пролив Дрейка. А если не удастся набрать высоты, есть риск быть выброшенным на западное побережье Чили. Оно даже на карте страшно выглядит: всё изрезано штормами и ветрами.

Сегодня 8 апреля — Благовещенье. По случаю большого праздника океан решил дать мне передышку: ветер стих до 10 узлов, но зыбь, конечно, большая, океанская, небо чистое, воздух морозный. Я наконец смог встать в кокпите в полный рост и распрямиться, а то всё время ползком и на коленях. Встанешь в полный рост, удар волны — и ты за бортом. Страховочный пояс не поможет. Выбраться из воды обратно в лодку в полном снаряжении и яхтенных сапогах очень непросто.

Я один раз в жизни выпадал за борт. Случилось это в 1990 году, во время моего первого кругосветного плавания на яхте «Караана». Свалился, а яхта продолжала идти со скоростью 5 узлов. Я так и тащился вдоль борта, пристёгнутый. Вспомнил дочку Таню, подумал, она будет плакать, если я погибну в океане. Я потратил все силы до остатка, чтобы вернуться обратно на яхту…"

9 апреля на "Акрос" обрушился новый шторм. Сначала несколько суток ветер гнал лодку в сторону Антарктиды, затем задул с юга и начал поднимать её на север. В этих широтах Южного океана северный ветер чуть менее опасный, чем южный. Он обычно непродолжительный, несёт с собой тёплый воздух и не успевает поднять большую волну.

Самый неприятный ветер с направления запад — юго-запад. Он приходит от берегов Антарктиды, разогнавшись по всей длине океана. Именно с ним чаще всего приходят волны колоссальных размеров. По словам отца, гигантские волны ещё не так страшны ночью. А днём — смотришь в люк, и мурашки по телу пробегают от такой картинки.

Середина апреля — аналог середины октября в Северном полушарии. Световой день сокращается, холодные воды от Антарктиды с каждым днём поднимаются всё выше на север, а с ними дрейфуют айсберги.

10 апреля ветер с северо-западного перешёл на западный. Голосовой связи с Фёдором в этот день не было, только текстовое сообщение через Bysky:

"Иду на ощупь. Ветроуказателя нет. Очень сложно контролировать лодку. Ветер гуляет, боюсь допустить ошибку и поставить лодку бортом к волне, тогда переворот неизбежен. Ветер разогнал большую волну. Ничего нельзя сделать, только терпеть и выживать. До берега 890 морских миль. Газовую печь не включаю, ничего горячего не ел уже много часов. Лодку сильно бросает, и боюсь обвариться кипятком. Лучше быть голодным, чем получить ожоги горячей водой.

Когда-то мой учитель, японский путешественник-одиночка Наоми Уэмура сказал: «Я иду в одиночные экспедиции, чтобы постичь предел человеческих возможностей». Свой предел возможностей я нашёл в этой экспедиции и в этих широтах…"

Штормовая погода продолжала держать всех в постоянном напряжении. Наш экспедиционный штаб в Москве находился в постоянном контакте с командованием ВМФ Чили, которое также внимательно следило за ситуацией и регулярно присылало нам прогнозы погоды.

12 апреля до мыса Горн оставалось 830 морских миль, или 1495 км. Как говорят опытные яхтсмены, отсюда и начинается мыс Горн. От этого рубежа и до самой южной оконечности Южной Америки всегда штормит. В зависимости от времени года разница наблюдается только в интенсивности волнения и направлении ветра. И если яхтсмены идут к Горну со штормом, проходя за сутки 250–300 миль, то через гребцов океанская стихия проходит по несколько раз.

Неоднократно "Акрос" находился на грани переворота, а в одну из ночей после падения с высокого гребня некоторое время оставался на боку. При этом по всему корпусу опять слышался громкий треск. Наш совет друзьям-судостроителям: надо проводить тест не только на возврат лодки на ровный киль после принудительного переворота, но ещё и на прочность корпуса после падения с пятиметровой высоты, желательно в полной загрузке. Тогда ни у кого не будет беспокойства. Но мы тогда аккуратненько всё тестировали.

Все пять дней на протяжении шторма отец питался всухомятку: ел изюм и печенье, запивая их холодной водой. Горячий чай или кофе приготовить при большой качке невозможно. Когда же волна стихала, он сразу старался приготовить нормальную еду. Для этого кипятил воду и заваривал сублимированные продукты. В сублиматы он, как правило, добавлял капсулы рыбьего жира, иногда ложку соевого соуса или острого соуса табаско. Так намного питательнее и вкуснее: в океане постоянно хочется кислого, солёного — любой остроты вкуса.

Во время затяжного шторма внутри лодки очень тяжело дышать. Всё задраено, даже вентиляционные люки, так как волны проходят через весь корпус, от кормы до носа. Когда становилось совсем невмоготу, Фёдор чуть приоткрывал входной люк до момента прохождения очередной волны через лодку. Если прозевать, люк просто сорвёт с петель и внутрь каюты зальются сотни литров морской воды. "Акрос" имел четыре водонепроницаемых отсека. Но даже если один из них затопило бы, гребец не смог бы продолжить плавание.

16 апреля лаг выдал очередную символичную цифру — 10 тыс. км с момента старта из новозеландского порта Данидин. В этот день между 130-м (центр океана) и 70-м градусами (горный хребет Анды) западной долготы установился мощный антициклон. Область повышенного атмосферного давления, конечно, благоприятнее, чем циклон. Но эта климатическая воронка стала качать холодный воздух из Антарктиды в сторону Чили.

В этот момент "Акрос" находился на широте Магелланова пролива. Если бы Фёдор двигался строго на восток, то через 850 км вошёл бы в его западные ворота (со стороны Тихого океана). Это, конечно, тоже стало бы историческим достижением. Однако тогда у нас была более масштабная задача — выйти в район мыса Горн. А для этого требовалось спуститься ещё на 240 морских миль на юг.

Одной из острых проблем на финишном этапе, как и ожидалось, стала нехватка электропитания. По этой причине отец не мог запускать обогрев каюты — оставшиеся солнечные батареи едва поддерживали работу навигационных приборов.

Потеря части солнечных батарей сильно сказывалась и на общем энергобалансе. До переворота Фёдор не знал проблем с подзарядкой всех бортовых систем и систем жизнеобеспечения. А теперь ему приходилось всё время мониторить индикаторы аккумуляторов, то и дело отключая часть устройств. Свет в каюте он вообще не включал, пользуясь налобным фонариком. Благо батареек было в достатке.

"Океан шумит, накрапывает дождик. Хоть и антициклон, а дождь здесь всё время. На экране бортового компьютера появилось побережье Чили! Ура! Для меня это большая радость.

...Штаб рассказывал про бабье лето и антициклон, которые ожидались на этой неделе. Я как-то не чувствую ни того, ни другого. Шквалы, снежная крупа, мокрый снег. Ветер со стороны Антарктиды. Холод пронизывающий. Сейчас ночь, на мне комбинезон от компании Red Fox, в котором я летал вокруг света на воздушном шаре в 2016 году. Комбинезон тогда выручал и сейчас очень помогает. Он, конечно, пропитался влагой, подмок, но тепло держит. Когда выхожу на палубу, поверх надеваю непромоканец. Выгляжу как космонавт. На палубе невозможно находиться без непромокаемого костюма: каждую минуту в кокпит залетает волна и холодные брызги.

…Я соскучился по творчеству. Хочу начать работать над картиной "Казнь Иоанна Крестителя" и писать её всю жизнь. Мне видится работа из трёх полотен, триптих. Хочется работать долго, напряжённо, переписывать и жить этой картиной много лет.

...Хочется отливать бронзовую скульптуру святителя Николая Чудотворца Мысгорновского для города Находка. Прошлым летом мы отлили 6-метровую скульптуру святителя в мастерской Александра Рукавишникова и установили её в Мурманске. В этом году планируем сделать это для Находки.

... Хочу построить храм Варлааму Керетскому в нашей деревне в Тульской области. Это наш святой, он особо почитаем у поморов. Я здесь ему молюсь — на борту иконка преподобного Варлаама Керетского.

Планов много, но главное — завершить это путешествие и добраться до берегов Южной Америки..."

Члены экспедиционного штаба ежечасно мониторили пространство Южного океана, от Новой Зеландии до мыса Горн, с тем, чтобы своевременно уведомлять Фёдора о приближающихся судах. Лодку англичане построили из композитных материалов, она была не очень заметна на радарах больших судов, и мы заранее информировали гребца о том, что, например, с кормы его нагоняет судно с таким-то MMSI-номером.

В предыдущих походах Фёдор всегда вступал в радиообмен с проходящими судами, информируя вахту, что по правому или левому борту от судна находится его вёсельная лодка с ограниченной манёвренностью и ходом в 2 узла. Как правило, дежурные команды на судах принимали дополнительные меры предосторожности. Хотя бывали случаи, когда капитаны проходящих судов, наоборот, сближались с необычным плавсредством, чтобы повнимательнее его рассмотреть. Такие необдуманные манёвры всегда заставляют Фёдора волноваться. Когда танкер длиной под 300 м по ватерлинии приближается на несколько десятков метров, закрывая собой ветер, волну и даже солнце, становится очень некомфортно.

За всё время наблюдения за судоходным трафиком в Южном океане мы насчитали 10 судов, которые двигались тем же курсом, что и вёсельная лодка "Акрос". Все корабли проходили в 200–400 милях от лодки, и нам не было смысла беспокоиться. Можно сказать, Фёдор не сильно расстраивался, что ему нечасто встречались суда. Но у берегов Южной Америки такие рандеву будут иметь место — и достаточно часто. В том числе с рыбацкими судами, которые активно ловят рыбу на границах шельфа. В Южном океане, ближе к побережью Чили, наблюдается небольшая активность, но от 100-го градуса западной долготы и дальше, в сторону Новой Зеландии, в коридоре 40–60 градусов южной широты, — пусто. Такую картинку мы наблюдали на протяжении многих недель.

"Идёт пост. В океане поститься легко: шторм пришёл — и вот у тебя три-четыре дня сухоядения. Когда лежишь, пристёгнутый ремнями безопасности, в кормовой каюте, каждые 30 секунд поднимаешься на 8-метровую высоту и ждёшь переворота, есть время, чтобы подумать, как ты прожил свои 67 лет. Говорят, океан смывает грехи. Я думаю по-другому: океан смывает с тебя всё наносное, весь этот слой духовного нечувствия. Ты начинаешь вспоминать такие свои поступки из далёкой юности, которые в обычной жизни, в городе, в том потоке информации, который мы принимаем на себя каждый день, нет шансов вспомнить. Чем дольше в океане тебя моет штормами, волнами, дождями, тем чувствительнее ты становишься к событиям прожитой жизни. Может, поэтому я так долго и иду к мысу Горн?.."