Спасая Нобиле: 95 лет назад завершилась экспедиция на ледоколе "Красин"

На уходящей неделе исполнилось 95 лет с момента спасения экипажа экспедиции Умберто Нобиле, потерпевшей аварию в ходе полёта на дирижабле "Италия" к Северному полюсу. Советский ледокол "Красин" снял с льдины большую часть оставшихся в живых. Не только жители СССР, но и весь мир был восхищен подвигом наших полярников, за которыми стояли знание Арктики, мужество и целеустремлённость.

Чтобы сегодня примерно представить себе то напряжённое внимание, что было приковано во всём мире к операции по спасению Нобиле и его соратников, можно вспомнить недавнюю трагическую историю с глубоководным аппаратом "Титан". Но если на борту последнего находились безвестные туристы-миллионеры, то Нобиле и его компаньоны в глазах мировой общественности были благородными романтиками-первопроходцами. Особую трагичность ситуации придавал тот факт, что, стремясь прийти на помощь Нобиле, в Арктике погиб её рыцарь Руаль Амундсен…

Собственно, экспедиция на дирижабле "Италия" стала продолжением их — Амундсена и Нобиле — совместного путешествия на подобном же летательном аппарате "Норвегия" двумя годами ранее. То был трансарктический перелёт со Шпицбергена на Аляску через Северный полюс. Руководителем экспедиции тогда стал норвежец, капитаном корабля — итальянец. После чего два главных героя той истории поссорились. Считается, не поделили славу.

На этом фоне Нобиле, который был не только водителем, но и конструктором дирижабля, решил "упрочить позиции". Свою роль сыграла и политика. Пришедший к власти в Италии фашист Бенито Муссолини подлил масла в этот костёр амбиций. А благословил полёт сам папа римский Пий XI. Он передал Нобиле деревянный крест для установки его на полюсе Земли.

Впрочем, считать идею Нобиле только лишь проявлением тщеславия было бы неверно. Экспедиция ставила перед собой и ряд научных задач. Именно с этой целью на борту "Италии" оказались серьёзные учёные: метеоролог Мальмгрен, физики Бегоунек и Понтремоли. Они должны были провести магнитометрические и океанографические исследования, а также выполнить астрономические определения места. Планировалось пролететь над неизведанной частью Арктики к северу от Гренландии между маршрутом Пири и экспедиции дирижабля "Норвегия", выяснить, существует ли в природе Земля Крокера, исследовать в рамках возможного Землю Франца-Иосифа и Северную Землю.

15 апреля 1928 года полужёсткий дирижабль N-4 "Италия" практически аналогичной конструкции, что и N-1 "Норвегия", отправился в путь из Милана. 8 мая аппарат был на Шпицбергене, откуда стартовал на Северный полюс.

Из-за неблагоприятных погодных условий лишь третья попытка оказалась успешной. Вылетев утром 23 мая с базы в бухте Кингсбей, дирижабль достиг цели около полуночи. Изначально планировалось, что члены экспедиции спустятся на ледяную твердь, но из-за большого риска Нобиле ограничился лишь сбросом деревянного креста и флага Италии на макушку планеты.

На обратном пути вследствие обледенения оболочки дирижабль потерпел катастрофу. От удара о поверхность одна часть экипажа вывалилась наружу, а другая была унесена внезапно полегчавшим дирижаблем в тёмную вечность.

На льдине оказались 10 человек и одна собака — Титина, с которой глава экспедиции был неразлучен. Как вскоре выяснилось, один человек при жёстком приземлении погиб. Переломы получили Нобиле (голень и запястье), механик Чечони (нога) и Мальмгрен (рука). Остальные отделались ушибами.

Группе очень повезло — среди разбросанных вещей оказалось несколько мешков с провизией, пистолет с патронами, радиостанция и палатка, которую тут же облили красной краской, чтобы сделать её заметнее.

Несмотря на то что радист Бьяджи сразу стал передавать в эфир сигналы SOS, о судьбе экспедиции на Большой земле ничего не знали ещё несколько дней. Как нередко бывает в подобных ситуациях, произошёл раскол: трое членов команды решили идти пешком через льды к земле. Нобиле был против, но ничего поделать не мог. 30 мая Мальмгрен, Дзаппи и Мариано отправились в рискованный путь. На льдине остались Нобиле, Бегоунек, Вильери, Чечони, Трояни и Бьяджи.

А 3 июня радиолюбитель Николай Шмидт, простой парень из глухой деревни Вознесенье-Вохма Двинской губернии (ныне райцентр в Костромской области), принял радиограмму Бьяджи, который спустя какое-то время смог передать и довольно точные координаты.

Но это было лишь полдела. Несмотря на то что до берега Северо-восточной Земли Шпицбергена было около сотни километров, сюда нужно было ещё как-то добраться. Зафрахтованные итальянским правительством норвежские китобойные суда "Браганца" и "Хобби" не могли пройти через льды. О своих намерениях участвовать в спасении группы Нобиле заявляют итальянцы, норвежцы, шведы и даже французы. Не остался в стороне и Советский Союз. При Осоавиахиме создаётся Комитет помощи дирижаблю "Италия". В поход снаряжают два ледокола. 12 июня из Архангельска отчалил "Малыгин" во главе с Владимиром Визе. Спустя три дня из Ленинграда вышел "Красин", который вёл капитан Карл Эгги.

Руководителем спасательной экспедиции назначают известного полярника Рудольфа Самойловича. Он вспоминал, что работники порта предложили использовать один из трёх ледоколов: "Красин", "Ленин" или "Ермак". Однако "Ленин" имел передний винт, что делало невозможным его плавание в мощных полярных льдах. Многие склонялись к варианту с "Ермаком", который только что вышел из ремонта. Однако опытный полярник настоял на использовании "Красина". Это был самый мощный на тот момент ледокол из имеющихся в СССР, а возможно, и в мире, хотя к тому времени судно уже больше года не находилось в работе. Более того, уже было принято решение его окончательно разоружить и поставить на длительную консервацию.

На борту "Красина" разместился самолёт "Юнкерс" ЮГ-1 с экипажем под командой пилота Бориса Чухновского.

"Вышли в открытое море 16 июня в 1 час 13 минут", — скрупулёзно зафиксировал Самойлович. Было чем гордиться: на организацию экспедиции, комплектование команды, погрузку угля и грузов ушло 4 дня 7 часов 47 минут!

Одним из первых, кто откликнулся на беду, стал и недавний оппонент Нобиле. Амундсен, казалось, места себе не находил с тех пор, как пропала связь с "Италией", и, кажется, парадоксальным образом немного завидовал той участи, которая могла постигнуть знаменитого итальянца. Об этом он даже проговорился в интервью, данном в те дни: "О, если бы вам когда-нибудь довелось увидеть своими глазами, как там чудесно, в высоких широтах! — восклицал Амундсен. — Там я хотел бы умереть, только пусть смерть придёт ко мне по-рыцарски, настигнет меня при выполнении великой миссии, быстро и без мучений".

В 16:00 18 июня обшитый жестью деревянный гидросамолёт "Латам-47", пилотируемый французом Рене Гильбо, взлетел из норвежского Тромсё. В числе других членов экипажа был и знаменитый норвежский первопроходец. В последний раз "Латам-47" вышел на связь в 18:45… Исчезновение Амундсена добавило трагизма всей истории с "Италией". Казалось, она приобретает характер адской воронки.

В тот же день в Ленинграде открылся международный конгресс Общества по изучению Арктики при помощи воздушных аппаратов ("Аэроарктика") под председательством Фритьофа Нансена. Но главной темой для разговоров была теперь судьба Амундсена. По предположению норвежцев, несчастье с ним могло произойти в районе острова Медвежий.

Проходя рядом с побережьем Норвегии, находившиеся на борту "Красина" не раз слышали от моряков и рыбаков мольбу-напутствие: "Привезите нам Амундсена!"

25 июня ровно в 00:00 на "Красине" было получено сообщение: "Нобиле спасён!" Рудольф Лазаревич, как и многие его коллеги и моряки, испытал гамму чувств. С одной стороны, это огромная радость. С другой — как мог начальник экспедиции первым покинуть её?

Нобиле привёз на своём самолёте шведский пилот Эйнар Лундборг, которому на одномоторном биплане "Фоккер" удалось приземлиться на льдину к терпящим бедствие. О том, почему Нобиле улетел первым, да ещё прихватив свою собачку, ходило несколько версий. Получалось, что лётчик выставил Нобиле ультиматум: или Нобиле, или он улетает обратно один. И тому причиной было не столько тщеславие пилота, сколько интерес страховщиков: гибель Нобиле стоила бы им много дороже, чем смерть остальных участников экспедиции.

Михаил Калатозов, режиссёр фильма "Красная палатка", изобразил Лундборга не столько спасителем, сколько, напротив, дьяволом-искусителем. А многолетние рефлексии Нобиле стали центральной темой сюжета.

Впрочем, шведский пилот смог себя реабилитировать: он выполнил обещание, данное командиру "Италии", и вернулся на льдину за следующим. Но самолёт скапотировал, и пришлось Лундборгу остаться в лагере спасаемых…

Тем временем "Красин" всё дальше продвигался на север. 30 июня утром ледокол ещё шёл со скоростью 12 миль в час по чистой воде, изредка встречая айсберги. Был полярный день, небо было ясным, видимость — отличной. Находясь в 30 милях от берега, члены команды даже различали отдельные горы Шпицбергена.

Но вскоре ледокол вошёл в зону крупнобитого льда, а ещё через некоторое время начали попадаться довольно большие ледяные поля, иные — в несколько квадратных километров. Их становилось всё больше. Иногда встречались довольно крепкие участки с толщиной льда до 1,5 м, приходилось до семи раз давать задний ход, чтобы затем пробиваться вперёд.

После 80° с. ш. началась зима, температура упала ниже нуля. Повалил снег.

30 июня пришло сообщение, что "Малыгин" встал, зажатый льдами.

Но и "Красин" уже был в состоянии войны с врагом — тяжёлым, не знающим пощады. Лёд за бортом становился всё более сплочённым, а грохот, с каким ледокол крушил льдины, — всё более зловещим.

"Наш гигант содрогался от усилий и неустанно бился форштевнем об лёд. В каюте всё дрожало, колебалось, вещи валились со стула на пол, ничем нельзя было заниматься", — вспоминал Самойлович.

Опытный полярник, он понимал, что, даже находясь на борту мощного "Красина", вряд ли можно чувствовать себя в безопасности. Более того, морально он был готов к тому, что в какой-то особенно неблагоприятный момент экипаж ледокола может оказаться лицом к лицу с суровой Арктикой. Но каково же сейчас людям, терпящим бедствие там, впереди, на льдине. Где искать группу Мальмгрена? И что с Амундсеном? Жив ли? Самойлович раз за разом возвращается к миссии своей экспедиции, как он её сформулировал в самом начале: вырвать людей из лап смерти.

1 июля за третью вахту (с 8 до 12 часов) "Красин" одолел всего 6 миль. Пришлось даже сделать остановку, чтобы проверить, не повредили ли льдины носовую часть судна. Но, к счастью, даже все заклёпки были на месте. После полудня вдалеке, на чистой воде, члены экипажа увидели "Браганцу". Вообще, судов, осуществлявших поиски, было несколько, включая судно "Читта ди Милано", которое изначально сопровождало дирижабль, а потом стало временным домом Нобиле. Однако ни нормальной связи, ни координации между ними не было.

Примерно в этом районе, у Семи островов, "Красин" уже мог встретить группу Мальмгрена. Так рассчитал Самойлович и попросил вахтенных время от времени давать гудки сирены. "Как жутко было слышать жалобный вой её среди этих пустынных берегов, скованных льдом!" — вспоминал позже полярник.

Началась полоса торосистых льдов. "Красину" приходилось уже до 20 раз давать задний ход, чтобы с наскока разбить ледяной барьер. Теперь за вахту — четыре часа — экспедиция продвигалась всего на 1 милю.

Если препятствие было слишком тяжёлым, напролом идти опасно. В Арктике нужно быть настойчивым и терпеливым, объяснял своим соратникам Самойлович. Где можно — лучше обойти, а иногда и вернуться назад, чтобы найти лучший путь. Так и было однажды сделано, когда решили обойти Семь островов с севера.

К 12 часам 3 июля "Красин" прошёл 2785 миль, 1303 из них — от Ленинграда до Бергена. К 18 часам того же дня расстояние до "Красной палатки" составляло около 67 миль.

Между тем начались поломки — сначала мелкие, потом серьёзнее. Была потеряна лопасть левого винта.

Главным препятствием продвижению, как мы уже знаем, служили торосы. Лёд в них настолько крепко смёрзся, что ледоколу приходилось бить в него с полного хода.

Самойлович в какой-то момент подсчитал, что за час было дано 16 ходов назад и 15 вперёд. Одно движение назад продолжалось в среднем две минуты, вперёд — минуту и 20 секунд. В результате из 60 минут только 20 было употреблено на движение вперёд. За час упорной работы судно продвинулось всего на 400 м, то есть на четыре корпуса корабля.

Со сломанным винтом, практически зажатый льдами, за последнюю вахту дня "Красин" продвинулся вперёд всего на полкорпуса.

"В нашей работе наступил перелом", — констатировал Самойлович.

Решено остановиться. Но он убеждён: "Природа будет работать на нас". Как-никак, в Арктике наступало лето. Ну и льды, казалось бы, стеной стоявшие вокруг, на самом деле всё время были в движении. И надежда на "более благоприятное состояние льдов" была вполне прагматичной.

Пока стояли и можно было выйти на лёд, руководитель экспедиции провёл опыт. Оказалось, что налегке и неутомлённым по рыхлой поверхности ледового поля можно было пройти, не останавливаясь, не больше двух с небольшим километров за час. А Мальмгрену и его спутникам нужно было обходить торосы, полыньи, нести груз… И физическое состояние людей было, мягко говоря, не лучшим. Сколько они могли пройти? Одну, две сотни метров в час? Судьба группы вызывала очень большое беспокойство…

Но вот лётчики нашли хорошую площадку для взлёта. Импровизированный аэродром хорош — небольшое, но ровное ледяное поле. Можно выгружать "Юнкерс".

В первом поисковом полёте Чухновский с экипажем сильно рисковали. На обратном пути туман полностью закрыл ледокол. Самойлович приказал жечь тряпьё и мазут, чтобы хоть по чёрному дыму с поверхности лётчики заметили, где находится "Красин". Всё было тщетно, их не видели. И связь всё время прерывалась. Но вот радист услышал отрывистое: "…группу Мальмгрена… Карла…"

Чухновский заметил, как ему тогда показалось, трёх людей на льду в районе острова Карла XII. Его самолёт, не найдя ледокол, совершает посадку на лёд в районе полуострова Вреде, при этом повреждаются шасси. Получается, что спасать теперь нужно и экипаж Чухновского. Но тот категоричен: сначала группа Мальмгрена.

12 июля в 06:40 по координатам, переданным Чухновским, "Красин" находит Цаппи и Мариано. Они находятся на небольшой льдине. Все, кто их видел в тот момент, заметили контраст: Цаппи поднялся на борт советского ледокола сам, был неплохо одет и вообще выглядел довольно бодро. В то время как на Мариано висели лохмотья, его пришлось нести на носилках, одна ступня была сильно обмороженной, её пришлось вскоре ампутировать. Диковатой всем показалась версия потери Мальмгрена. По словам его выживших спутников, тот выбился из сил и попросил оставить его, предварительно передав тёплую одежду товарищам по несчастью.

Теперь оставалось забрать на борт оставшуюся группу с дирижабля "Италия", а затем эвакуировать экипаж Чухновского. Поскольку льды за несколько дней сместились из-за дрейфа, актуальные координаты "Красной палатки" Самойлович получил от "Читта ди Милано".

В 20:45 пятеро остававшихся на льдине членов экипажа "Италии": Вильери, Бегоунек, Трояни, Чечони и Бьяджи — поднялись на борт "Красина". Радист Италии успевает передать последнюю радиограмму: "Подошёл «Красин», мы спасены. Finita!"

Впрочем, нет, для Самойловича и его команды всё не закончилось. Ведь требовалось ещё вернуться и забрать членов экипажа самолёта Чухновского. Каково же было удивление людей на "Красине", когда они увидели ещё четверых, приближающихся к ледоколу. Оказалось, что это норвежец Нойс и трое его спутников-итальянцев, которые отправились с "Браганцы" на помощь экипажу Чухновскому.

Тем временем Нобиле настаивал, чтобы "Красин" продолжил поиски так называемой группы Алессандрини — части экипажа "Италии", унесённой после удара дирижабля о землю. Однако искать этих несчастных среди просторов Арктики было не проще, чем иголку в стоге сена. Да и сами итальянские власти уже считали их погибшими.

Впрочем, надежда умирает последней, и "Красин" ещё несколько месяцев оставался в Арктике в надежде найти Амундсена, живого или мёртвого. С такой просьбой к СССР обратилось правительство Норвегии. В сентябре "Красин" прошёл до западного побережья Земли Франца-Иосифа, где члены экспедиции по хорошей арктической традиции организовали склад продовольствия, после чего ледокол вернулся в Ленинград.

Спасение экспедиции Нобиле — на первый взгляд очень странная история, прежде всего из-за цены. В ходе спасательных работ погибло девять человек, включая великого Амундсена. Это больше, чем число спасённых. Шесть стран были вовлечены в операцию. Затрачены колоссальные материальные ресурсы. Каков же итог и в чём урок?

Во-первых, всякий опыт работы в Арктике — это её исследование. Порой эти знания бывают критически необходимы человечеству. Во-вторых, то чувство коллективной эмпатии и сострадания, а затем и благодарной радости, что пережила многомиллионная аудитория во всём мире, обернулась для Советского Союза очевидными политическими бонусами.

И главное: была подчёркнута ценность каждой человеческой жизни. Урок, актуальный во все времена.

Татьяна Петренко