Подлодка К-496. Фото: Алексей Корнис
19 марта в России отмечается День моряка-подводника. Помимо колоссального вклада в обеспечение обороноспособности нашей страны, представители этой элитной воинской профессии немало сделали и для морской географии. А иногда они становились настоящими первооткрывателями. Об одном из таких эпизодов рассказывает в своей статье участник событий, ныне — научный руководитель комплексной экспедиции Северного флота и Русского географического флота «Помни войну», капитан 1-го ранга Алексей КОРНИС.
Важным научным достижением комплексных океанографических исследований с использованием подводного флота, начатых в СССР в 1960-е годы, являлось качественно новое познание географических объектов океана и их глубинно-геологической структуры. После работ на планшетах промера и картах не только отображались цифры глубин и изобаты, но и «стиралась» ошибочно нанесенная предшественниками информация.
Ряд открытых в автономных плаваниях объектов получили собственные имена. Наиболее известный в этом отношении случай — открытие подводных гор в Гренландском море подводной лодкой К-496 под командованием капитана 1-го ранга Андрея Воложинского в 1997 году.
Океанографические работы с подводной лодки были спланированы во исполнение еще советских планов по изучению Арктики. В районе между Гренландией и Шпицбергеном, там, где располагаются плато Ермак и долина Лены, на всех картах были показаны лишь отдельные глубины, полученные в результате эпизодических походов советских атомных подводных лодок и судов ледокольного типа, а также дрейфа некоторых полярных станций (где-то здесь в 1937 году был Папанин на знаменитой СП-1). О четко выраженном подводном рельефе речь просто не шла, лишь на некоторых участках запланированного района едва-едва были прочерчены пунктиром отдельные изобаты. Если в космосе для такого состояния неизвестности существует понятие «черная дыра», то для океана эта географическая пустота выражается более плоско — «белое пятно». На площади около 31 тыс. кв. км нанесенные на карту масштаба 1:500 000 глубины можно было буквально пересчитать по пальцам.
Информация по глубинам в Арктике до начала широкомасштабных океанографических исследований по состоянию на начало 50-х годов ХХ века. Фото из архива Алексея Корниса
В эту «акву инкогниту» в начале июня 1997 года вошел ракетный подводный крейсер стратегического назначения К-496. Кстати, именно эта подводная лодка неофициально стала рекордсменом советского и российского флота по числу походов под лед.
Старшим в походе был капитан 1-го ранга Владимир Назаров, заместитель командира дивизии, деливший поровну с командиром и старшим помощником Николаем Грицевичем бремя командирских вахт.
Руководил комплексной океанографической группой старший лейтенант Алексей Корнис, а непосредственно за промер отвечал старший лейтенант Леонид Кулаков.
Часть гидрографической группы на К-496 (слева направо: Демшин, Корнис, Кулаков, Анохин), 1997 год. Фото из архива Алексея Корниса
Сложность похода состояла еще и в том, что над выполняющим задачи боевой службы подводным ракетоносцем был лед, глубина подводной части торосов которого, измеренная эхоледомерами, колебалась от 10 до 25 м. Была еще одна особенность. Дело в том, что ради повышения точности съемки рельефа дна командование лодки пошло на определенный риск, увеличив частоту всплытий для определения места по спутниковым навигационным системам. При этом в полыньях, то есть с появлением на поверхности, в разных частях заданного района пришлось всплывать пять раз! Лишь опытные подводники знают, что такое поднимать без хода со скоростью менее 4 см/с подводный крейсер водоизмещением около 20 тыс. тонн. Читателям же приходится лишь догадываться, что испытывал корабельный боевой расчет, выводя лодку из безмолвных глубин на не менее безмолвную поверхность.
Таких «подвсплытий» (а по сути, полноценных всплытий) для определения места в походе было сделано 15.
Район день за днем покрывался системой параллельных галсов, исходя из заданных научно-техническим проектом расстояний. Как-то само собой получилось, что идея покорения неизвестности с каждым днем автономки все более и более охватывала экипаж. Каждая боевая смена старалась сделать «белое пятно» еще меньшим, «съедая» его очередной цифрой на промерном планшете.
Всего было выполнено 5157 км промера, из них 267 км пришлись на обследование выявленных в походе отличительных глубин, которых набралось ни много ни мало 22. Встретилась и 900-метровая глубина среди глубин 2500 м, и глубина 1500 м среди четырехкилометровых изобат.
Как правило, в таких походах времени для дополнительного изучения этих «всплесков» на эхограммах нет. Но в этот раз по минутам удалось насобирать целые сутки между временем окончания работ и временем выхода из назначенного района. После дополнительного изучения корреляции рельефа дна с гравиметрическим полем впервые в истории изучения океана с подводных лодок было принято решение об обследовании двух вновь обнаруженных глубин сгущением галсов промера. До 1997 года этого не делал никто в мире.
В результате дополнительной съемки рельефа дна на карте появились достаточно четкие очертания двух подводных гор с более чем километровой высотой и площадью основания порядка 100 кв. км каждая.
Это были настоящие открытия! И хотя никто, конечно, не кричал: «Земля!», прекрасное чувство познания неведомого и естественной при этом особой эйфории коснулось сердца даже самого с виду равнодушного, недавно только и мечтавшего о демобилизации матроса срочной службы.
В каюте гидрографов. На верхней койке ведётся просмотр полученных эхограмм, на нижней койке краткий миг отдыха перед вахтой. Фото из архива Алексея Корниса
Еще в автономном плавании было решено присвоить подводным горам имена генерального конструктора первой отечественной атомной подводной лодки Владимира Перегудова (1986 м) и первого командира первой атомной подводной лодки К-3 этого проекта Леонида Осипенко (2106 м).
Идея витала в штурманской рубке крейсера, к тому же с полки, где стояла разная полезная литература, ее постоянно подпитывала книжка, которая, кажется, называлась «Морская карта рассказывает». Когда же пришло время обследования отличительных глубин, идея оформилась как-то сама собой. Да и слишком уж много переплетений имела история К-3 и К-496.
Крестными отцами наименования стали командир гидрографической группы Леонид Кулаков и командир крейсера Андрей Воложинский.
Посмотреть законодательство по этому вопросу в автономке не было возможности, а потому решили, что по праву первооткрывателей и в соответствии с традициями русского флота окончательный выбор наименований должно было сделать общее собрание экипажа.
Тут, кстати, вышел курьез. Подводники, где-то даже немного специально, по-доброму подхлестываемые гидрографами в проведении исследований, настолько увлеклись темой присвоения имен, что на мероприятие, на котором были утверждены предложенные командованием варианты, забыли пригласить тех, кто впервые задокументировал сам факт существования этих гор, — членов экспедиционной группы (она в этот момент продолжала работать). Исследователи, конечно, совершенно не возражали против названий, тем более что командир почти сразу же извинился перед старшим экспедиционной группы за то, что допустил «политический просчет». Гидрографы его за этот момент зауважали еще сильнее, ведь командир ракетного подводного крейсера стратегического назначения почти что «первый после бога», а тут еще недавно окончившие училище молодые офицеры…
О собрании офицеров и присвоении имен были сделаны соответствующие записи в навигационном и вахтенном журнале К-496, а также в журнале океанского промера.
Фрагмент карты с обнаруженными в ходе исследований К-496 географическими объектами в долине Лены. Фото из архива Алексея Корниса
Но так уж случилось, что в смутные 90-е годы имена на карты положены не были. Где-то мешала неразворотливость административной машины, где-то было просто не до этого, а где-то жило еще убеждение, что если послать предложение по инстанциям, то оно само собой рано или поздно будет облечено в гранит высочайших указов.
Когда же в начале первого десятилетия XXI века документы наконец попали в органы Росреестра, названия пришлось изменить. Причина: горы находятся в чужой экономической зоне, а соответствующие надгосударственные инстанции, которые должны были принять по наименованиям окончательное решение, могли «милитаристские» названия (это цитата из прямой речи тогдашних чиновников) не утвердить. Для этих объектов были предложены другие, более «нейтральные» имена: Константина Коротаева, бывшего начальника Гидрографической службы Северного флота, и Василия Данильчука, гидрографа, много лет отдавшего службе на Северном и Балтийском флотах. Эти названия были окончательно утверждены в Пекине 12–16 сентября 2011 года соответствующим решением Межправительственной океанографической комиссии при ЮНЕСКО и Международной гидрографической организацией.
Однако работа по увековечению памяти Перегудова и Осипенко не закончилась. Благодаря усилиям участников экспедиции и поддержавших их на разных уровнях энтузиастов в 2014 году именами Перегудова и Осипенко были названы другие географические объекты в исключительной экономической зоне Российской Федерации в Баренцевом море.
Таким образом, в результате похода подводного крейсера К-496 на отечественных и международных картах появились имена четырех наших соотечественников, внесших неоспоримый вклад в становление России как морской державы. После работ 1997 года «белые пятна» в этом районе исчезли, а некоторые отличительные глубины, в том числе гора Коротаева (Перегудова), попали на карту Арктики масштаба 1:2 500 000, наиболее полно отразившую батиметрическую картину рельефа дна, полученную отечественными гидрографами.