Фотография Чехова из путешествия на Сахалин. Фото: https://ru.wikipedia.org
29 января исполняется 165 лет со дня рождения знаменитого писателя, который ухитрился добраться до таких мест, о которых его современники даже боялись думать. Сейчас его путешествие порой называют полукругосветным, и в этом есть резон — по пути до далекого острова и обратно и впрямь пришлось обогнуть полмира.
«Сахалин никому не нужен и не интересен»
Именно этими словами прокомментировал редактор газеты «Новое время» Алексей Суворин новый проект своего протеже. Ему куда больше импонировал маршрут первого путешествия, которое Чехов должен был совершить в компании его сына. В 1888 году писатель выехал из Феодосии, планируя добраться до Персии, а по пути посетить Новый Афон, Сухум, Батум, Тифлис и Бухару. Увы, реализовать этот замысел не удалось. В Баку младшего Суворина поджидала телеграмма, где сообщалось о беде в семье — заболел его младший брат. Из-за того что его спутнику пришлось возвращаться, не смог поехать и сам Чехов. Но уже два года спустя он вновь был в пути, на этот раз один. И собрался не куда-нибудь, а на остров каторжников.
К этому моменту писатель был уже широко известен: его рассказы и повести активно издавались, пьеса «Иванов» и водевили «Медведь» и «Свадьба» с успехом шли в столичных и провинциальных театрах. А сам Чехов переживал своего рода творческий кризис, жалуясь Суворину: «Нет ни одной строчки, которая в моих глазах имела бы серьёзное литературное значение».
Чехов в 1896 году. Фото: https://ru.wikipedia.org
«Мне страстно хочется спрятаться куда-нибудь лет на пять и занять себя кропотливым, серьезным трудом. Мне надо учиться, учить все с самого начала, ибо я, как литератор, круглый невежда; мне надо писать добросовестно, с чувством, с толком, писать не по пяти листов в месяц, а один лист в пять месяцев. Надо уйти из дому, надо начать жить за 700–900 р. в год, а не за 3–4 тысячи, как теперь, надо на многое наплевать…»
Антон Чехов в письме к Алексею Суворину, декабрь 1889 года
Сахалин его чрезвычайно интересовал. В ходе подготовки к поездке писатель изучил внушительную гору литературы — от путевых записей мореплавателей до исследований горных инженеров и биологов. В его списке для чтения, составленном перед путешествием, значатся 65 трудов, в самой книге «Остров Сахалин» и в переписке Чехова фигурируют еще примерно столько же.
«Сахалин может быть не нужным и не интересным только для того общества, которое не ссылает на него тысячи людей и не тратит на него миллионов», — решительно ответил он Суворину, отстаивая важность своей поездки. И тогда же назвал остров местом невыносимых страданий.
Путь на каторгу
21 апреля 1890 года писатель выехал на поезде из Москвы в Ярославль. До Тюмени он путешествовал на поездах и пароходах — то по Волге и Каме, то через Уральские горы. Дальше железнодорожных путей не было, пришлось пускаться в «конно-лошадиное странствие» с «ужасными перевозами через реки», такие как Иртыш и Обь. Путь лежал по Сибирскому тракту, о котором Чехов отзывался как о самой большой и, кажется, самой безобразной дороге во всем свете.
Уже в Томске он начал серьезно работать над путевыми заметками, сетуя, что делать это приходилось «при сквернейшей номерной обстановке». Наконец добрался до Байкала, а там и до Забайкалья. В Александровской слободке на острове Сахалин Чехов высадился 11 июля — дорога заняла без малого три месяца и до последнего момента держала путешественника в напряжении.
«Давно уже на очереди новое, возможно тщательное исследование берегов Татарии (так называли территорию за Волгой, простирающуюся до Тихого океана на восток и до Ледовитого на север. — Прим. ред.) и Сахалина. Теперешние карты неудовлетворительны, что видно хотя бы из того, что суда, военные и коммерческие, часто садятся на мель и на камни, гораздо чаще, чем об этом пишут в газетах. Благодаря главным образом плохим картам командиры судов здесь очень осторожны, мнительны и нервны. Командир "Байкала" не доверяет официальной карте и смотрит в свою собственную, которую сам чертит и исправляет во время плавания».
Антон Чехов «Остров Сахалин»
Самое парадоксальное, что все эти страдания могли обернуться фиаско — разрешения на посещение тюремного острова у писателя не было, только корреспондентский билет, которым его снабдил Суворин. Но последним Чехов не решился воспользоваться, поскольку «не имел в виду печатать что-либо о Сахалине в газетах» и не желал вводить в заблуждение генерал-губернатора острова Андрея Корфа.
Последний, впрочем, встретил его весьма доброжелательно и постановил: «Я разрешаю вам бывать где и у кого угодно. Нам скрывать нечего. Вы осмотрите здесь все, вам дадут свободный пропуск во все тюрьмы и поселения». Единственное ограничение касалось общения с политическими заключенными — разрешить это генерал-губернатор попросту не имел права, но во всем остальном Чехов пользовался полнейшим его содействием.
Политкаторжане на Сахалине. Фото: Library of Congress
Он посетил все тюремные камеры, пообщался с каждым заключенным (вероятнее всего, включая тех, с кем ему общаться было нельзя, но кто за этим следил?). Итогом работы стала не только книга, но и полная перепись населения, которую Чехов по собственной инициативе провел на Сахалине.
«Не знаю, что у меня выйдет, но сделано мною немало. Хватило бы на три диссертации. Я вставал каждый день в 5 часов утра, ложился поздно и все дни был в сильном напряжении от мысли, что мною многое еще не сделано, а теперь, когда уже я покончил с каторгою, у меня такое чувство, как будто я видел все, но слона-то и не приметил.
Кстати сказать, я имел терпение сделать перепись всего сахалинского населения. Я объездил все поселения, заходил во все избы и говорил с каждым; употреблял я при переписи карточную систему, и мною уже записано около десяти тысяч человек каторжных и поселенцев. Другими словами, на Сахалине нет ни одного каторжного или поселенца, который не разговаривал бы со мной. Особенно удалась мне перепись детей, на которую я возлагаю немало надежд».
Антон Чехов в письме к Алексею Суворину, 11 сентября 1890 года
Из сахалинского «ада» к цейлонскому «раю»
Обратная дорога сама по себе была изрядным приключением. Изначально писатель планировал возвращаться через Японию и Китай, затем по маршруту Коломбо — Порт-Саид — Константинополь — Одесса. Но жизнь внесла свои коррективы: разразилась эпидемия. Все в том же письме к Суворину Чехов жаловался: «Со всех сторон глядит на меня зелеными глазами холера, которая устроила мне ловушку. Во Владивостоке, Японии, Шанхае, Чифу, Суэце и, кажется, даже на Луне — всюду холера, везде карантины и страх. На Сахалине ждут холеру и держат суда в карантине. Одним словом, дело табак».
В итоге в Японию попасть не удалось — пароход «Петербург», на котором путешествовал писатель, шел под желтым карантинным флагом и смог зайти лишь в четыре порта, которые, по счастью, еще были открыты: Гонконг, Сингапур, Коломбо и Порт-Саид. Первый Чехову весьма понравился: «Бухта чудная, движение на море такое, какого я никогда не видел даже на картинках; прекрасные дороги, конки, железная дорога на гору, музеи, ботанические сады…»
Чехов в пути. Фото: https://commons.wikimedia.org
В Южно-Китайском море пароход настиг тайфун. Что любопытно, его появление писатель сумел самостоятельно спрогнозировать — сказалась его тщательная подготовка к путешествию. В частности, он прочитал статью У. Шпиндлера «Пути тайфунов в Китайском и Японском морях» и хорошо изучил погодную карту. Пока бушевала стихия, капитан Гутан дал Чехову, путешествовавшему с револьвером Smith & Wesson, «добрый совет»: держать оружие поближе, чтобы в случае кораблекрушения успеть застрелиться. К счастью, до таких радикальных мер дело не дошло.
Сингапур писателю не особенно запомнился, а вот Коломбо произвел на него неизгладимое впечатление: «Цейлон — место, где был рай. Здесь в раю я сделал больше 100 верст по железной дороге и по самое горло насытился пальмовыми лесами и бронзовыми женщинами».
«Цейлон, место где был рай». Фото, привезенное Чеховым из путешествия. Фото: https://commons.wikimedia.org
Дальше последовали еще две недели плавания и короткая — меньше суток — остановка в Порт-Саиде. Там Чехов ухитрился приобрести трех мангустов, которых аттестовал как помесь крысы с крокодилом, тигром и обезьяной. Эти «сувениры» он по возвращении вручил семейству. Правда, через некоторое время неумные зверьки утомили Чеховых настолько, что их пришлось подарить Московскому зоопарку.
В начале декабря писатель наконец вернулся домой.
«Описывать свое путешествие и пребывание на Сахалине не стану, ибо описание, даже кратчайшее, вышло бы в письме бесконечно длинным. Скажу только, что я доволен по самое горло, сыт и очарован до такой степени, что ничего больше не хочу и не обиделся бы, если бы трахнул меня паралич или унесла на тот свет дизентерия. Могу сказать: пожил! Будет с меня. Я был и в аду, каким представляется Сахалин, и в раю, т. е. на острове Цейлоне. Какие бабочки, букашки, какие мушки, таракашки!
Путешествие, особенно через Сибирь, похоже на тяжелую, затяжную болезнь; тяжко ехать, ехать и ехать, но зато как легки и воздушны воспоминания обо всем пережитом!
На Сахалине я прожил три месяца и три дня».
Антон Чехов в письме к Ивану Леонтьеву (Щеглову), 10 декабря 1890 года
Работа над книгой заняла еще три года — предстояло разобрать и систематизировать весь собранный материал, изложить его на бумаге. Первые главы вышли в печать в журнале «Русская мысль», они публиковались с октября 1893 по июль 1894 года. Полностью книга появилась годом позже и стала большим событием. Критик Ангел Богданович писал в 1902 году: «Наряду с исчерпывающей полнотой научного, этнографического и географического, статистического и бытового материала, мы имеем великолепное художественное описание жизни этого "гиблого" места. <…> Лучшей книги о Сахалине до сих пор не было и нет».
Ольга Ладыгина