В степной экспедиции. Фото из личного архива Аркадия Тишкова
В августе этого года мы отметим 180-летие Русского географического общества. В его составе работает Совет старейшин — орган, чья миссия — обеспечивать преемственность поколений, которая в равной мере важна как для сообщества единомышленников, так и для науки в целом. Один из ярких представителей Совета старейшин РГО — известный российский географ Аркадий Тишков. 31 марта он отмечает свой 75-й день рождения. Мы поговорили с юбиляром о его жизни в науке, о философской составляющей географии, ее роли в сегодняшнем мире и перспективах. Этим материалом мы открываем цикл интервью с видными учеными, чьи взгляды, опыт и знания определяют сегодня мировоззрение Русского географического общества.
Аркадий Александрович Тишков родился 31 марта 1950 года в Москве. Доктор географических наук, член-корреспондент РАН, сопредседатель Постоянной природоохранительной комиссии РГО, заместитель председателя Московского городского отделения, член Президиума Ученого совета и Совета старейшин РГО, главный научный сотрудник Института географии РАН, заслуженный деятель науки РФ, почетный работник охраны природы РФ. Крупный специалист в области охраны природы и заповедного дела. Принимал участие в организации нескольких ООПТ, в том числе национального парка «Валдайский». Один из авторов законопроекта «Об охране растительного мира», Национальной стратегии сохранения биоразнообразия (2001), Стратегического плана действий по защите морской среды Российской Арктики (2008), Стратегии сохранения биоразнообразия водно-болотных угодий Нижней Волги (2009). Научный редактор линейки школьных учебников географии издательства «Русское слово». Автор и соавтор около 1 тыс. научных работ, учебных пособий, атласов, карт и очерков в «Большой российской энциклопедии», в том числе 17 монографий.
Молода и прекрасна
— Аркадий Александрович, в чем главное отличие географии от других наук?
— География — наука мировоззренческая, позволяющая осознавать положение себя, своего дома, страны и мира в пространстве. Таких наук в арсенале фундаментальных естественно-научных дисциплин немного. Причем об этом говорят не только географы, но и, например, ведущие философы нашей страны.
И в то же время колоссальна практическая сторона нашей науки — от формирования геополитического пространства страны и осознания ее места в меняющемся мире, развития ее инфраструктуры и сохранения природы до решения частных вопросов вроде миграций населения, географии сферы услуг или размещения заповедников. Этим тоже наша наука отличается от других наук — ее предмет, методология и методы меняются с тем, как меняется окружающий мир и общество.
— То есть география всегда актуальна и молода?
— Именно так! А сейчас, благодаря проникновению интернета и цифровых технологий в нашу жизнь, происходит своего рода всеобщая географизация населения. Обычный человек в течение суток неоднократно обращается к географической, по сути, информации: включает навигатор, смотрит, какая погода на улице, ищет картинки тех мест, куда он собирается в отпуск. Стихийно миллиарды людей на нашей планете становятся географами. Не случайно одни из самых популярных запросов в Сети начинаются с вполне географического вопроса: «Где…?»
Каждый современный человек немного географ. Фото: Анна Юргенсон/пресс-служба РГО
— А что дает людям географизация?
— В философском плане — ощущение себя в пространстве, чувство, что ты не одинок в мире, что все происходящее на Земле тебя касается самым непосредственным образом, взаимосвязано и детерминировано. Человек не просто абстрактно знает, что нечто происходит где-нибудь в Антарктиде или в Гренландии, а может практически онлайн наблюдать эти процессы. География тем и хороша, что мы реально ощущаем практическую ее часть.
Как войти в географию?
— Такая вот практическая часть привела вас много лет назад в науку. Как люди выбирают делом своей жизни географию?
— Стать географом случайно невозможно. Я пришел в географию в начале 1960-х, занимаясь в биологическом кружке при Московском обществе испытателей природы. Летом мы обязательно ездили в экспедиции вместе со старшими кружковцами. Еще в школьные годы мне удалось поработать в заповедниках, быть лаборантом в экспедициях в Курской и Воронежской областях, в Азербайджане, в Якутии. В 1965 году я работал в геоботаническом отряде Курского стационара Института географии АН СССР. А когда стал студентом биолого-почвенного факультета МГУ и начал ездить «в поле» — на Таймыр, в Забайкалье, в Магаданскую область, устроился лаборантом в комплексную Восточную экспедицию географического факультета МГУ. Это окончательно укоренило во мне желание продолжать карьеру географа. На работу в первой экспедиции меня принимал профессор Д. Л. Арманд, автор знаменитой книги «Нам и внукам». Так 60 лет назад судьба меня связала и с Институтом географии.
Жизнь географа — в пути. Фото: Виталий Новиков
— Когда в вашей жизни появилось РГО?
— В те же годы судьба меня связала и с РГО, тогда — Всесоюзным географическим обществом (ВГО). Рядом с нашим биологическим кружком был и географический кружок Г. В. Ткаченко-Арманд, который занимался в Зоологическим музее и в Штаб-квартире ВГО на улице 25-го Октября (сейчас Никольская). Мы дружили с ребятами из этого кружка. В 1966 году нам предложили вступить в ВГО. Первые научные доклады по результатам летних экспедиций я делал на заседаниях комиссий Географического общества.
— Вы ведь «зашли» в географию со стороны ботаники?
— Мой выбор — геоботаника и биогеография — вполне объясним: детский интерес к растениям, их распространению, особенностям биологии привел к изучению географии биоразнообразия, к выяснению роли природных и антропогенных факторов в современном развитии живой природы. По сути, работая в Арктике или в тропическом лесу, я выясняю особенности распространения разных представителей природы, их адаптации к меняющимся условиям, а главное — пытаюсь применить эти знания для их территориальной охраны.
— Вы могли бы посоветовать «юноше, обдумывающему житье» профессию биогеографа?
— Тем, кто только начинает выбор своего пути в жизни, важно уже в самом начале понять, к чему лежит душа. Если к живой природе в разных уголках нашей страны и мира — тогда к нам, в географию и биогеографию!
Три рукопожатия до великих
— Преемственность поколений в географии — в чем это выражается?
— В науке и особенно в географии преемственность поколений обязательна. Нить исследований не должна прерываться. Это климат, отчасти экономика и общество развиваются циклично, а наука развивается поступательно. Преемственность осуществляется через научные школы. За 300 лет академической географии их сформировалось несколько сотен — по две-три в каждой из научных дисциплин, формирующих семью географических наук. Например, в географии почв и геохимии ландшафта это школы В. В. Докучаева и В. И. Вернадского, в геоботанике — академика В. Н. Сукачева, в зоогеографии — академика М. А. Мензбира, в ландшафтоведении — профессора Ф. Н. Милькова и академика Л. С. Берга, в экономической географии — школы профессоров В. Э. Дена, И. М. Майергойза, Н. Н. Баранского и т. д.
Аркадий Тишков. Фото из личного архива
Сам я чувствую преемственность в науке буквально. Первые научные книги я, тогда еще юннат, получил из рук выдающихся ученых — зоолога А. А. Формозова и ботаника М. И. Нейштадта. Потом я на кафедре геоботаники получил школу профессора Т. А. Работнова и известного тундроведа А. П. Тыртикова. В лаборатории биогеографии Института географии у меня были старшие коллеги и учителя — Ю. А. Исаков, А. А. Насимович, С. В. Кириков, Н. И. Базилевич, О. С. Гребенщиков. Что ни имя — эпоха в науке! В институте я познакомился и с Э. М. Мурзаевым, который имел четкую научную «родословную» исследователей Азии: Пржевальский — Козлов — Потанин.
— Это почти как три рукопожатия до великих исследователей прошлого!
— Мне действительно повезло: я застал поколение ученых-географов и биологов, которые начинали еще до революции 1917 года и заложили основы науки по многим ее направлениям. Мне удалось общаться, ездить в экспедиции, работать в Институте географии РАН с выдающимися геоботаниками, зоологами, географами, деятелями охраны природы и заповедного дела. Меня учили писать научные статьи те, кто еще в 1920–1930-е годы открывал новые земли и закрашивал «белые пятна» на картах. Благодаря этому общению я получил колоссальный заряд энтузиазма для занятий наукой.
О некоторых из старших коллег в 2012 году я издал книгу «Люди нашего племени». В эти дни жду выхода моей монографии «Краткая история академической географии в России: этапы, достижения, действующие лица», где о школах и людях географии в РАН можно прочитать подробнее.
— Теперь эту «эстафетную палочку» вы передаете следующему поколению?
— В преддверии юбилея я вспоминаю каждого из моих аспирантов и докторантов, разбросанных по миру и научным организациям. Их много — только в России около 30. А еще на Украине, в Узбекистане, Таджикистане, Вьетнаме, Китае, на Кубе, в Саудовской Аравии и других странах. Если удалось хотя бы частицу знаний и интереса им передать — это счастье. Особенно мне приятно, что много исследователей, с которыми я делился знаниями, работают в системе заповедников и национальных парков нашей страны.
Сколько стоит природа?
— Вы принимали непосредственное участие в становлении экологии в нашей стране. Вообще, это наука или род деятельности?
— И то и другое. С пониманием глубины взаимосвязей в природе, адаптационных механизмов эволюции биоты на молекулярном и генетическом уровнях экология как фундаментальная наука обретает новые смыслы. Но в практическом смысле это, конечно же, сфера деятельности. И здесь проявляется уже не эволюция, а поступательное движение экологии вслед за новыми проблемами развития человечества, потребностями общества в охране окружающей среды.
Причем здесь надо различать сохранение живой природы (nature conservation, так называемую «зеленую» линию охраны) и защиту окружающей среды (environmental protection, так называемую «бурую» линию охраны). Первая требует прямой заботы человека, а вторая — экономических стимулов и финансовых механизмов регулирования.
На Валдае. Фото из личного архива Аркадия Тишкова
— Для вас более ценна экология как практика?
— Скажем так: к нескольким направлениям практической экологии я имею непосредственное отношение как географ и биогеограф. Во-первых, к территориальной охране природы и заповедному делу. В 100-летний юбилей заповедной системы мы с академиком А. А. Чибилевым выпустили книгу «История заповедной системы России», а при поддержке РГО я с коллегами подготовил «Атлас государственных природных заповедников Российской Федерации». Это было бы невозможным, если бы я за долгую научную жизнь не поработал в нескольких десятках заповедников России, не участвовал в создании национального парка «Валдайский» в Новгородской области и других ООПТ.
Во-вторых, мне посчастливилось стоять у истоков такого важного направления в географии, как экономика сохранения живой природы, занимаясь разработкой экономических и финансовых механизмов охраны живой природы и так называемых экосистемных услуг. В 1980-х годах это стало одним из направлений исследований в области экономики природопользования, экономической и внеэкономической оценки природы в Институте географии РАН. Потом направление выросло в базовый подход стратегии охраны биоты и экосистем. В 1990-х годах мы издали десяток книг и справочников по экономике сохранения биоразнообразия, проводили семинары и совещания по внедрению в практику идей экономики охраны живой природы и экосистемных услугам. Среди книг была, например, такая: «Сколько стоит природа? Книга для детей и министров».
— Иными словами, вы перевели абстрактную в советское время ценность природы, которая принадлежит всем и никому, на актуальный язык эпохи 90-х.
— Очевидно, если природа ничего не стоит, ее легко уничтожить. А когда экологический ущерб можно посчитать, появляется финансовый механизм ее сохранения.
«Петля Тишкова»
— Еще одно направление практической экологии — государственные экологические экспертизы. Сколько их было в вашей жизни?
— Только крупных государственных экологических экспертиз — больше полусотни: развитие «Газпрома», освоение нефтяных и газовых месторождений, аварии на нефтепроводах севера европейской части России, строительство ВСМ «Санкт-Петербург — Москва», строительство инфраструктуры зимней Олимпиады в Сочи и др.
— Это ведь не байка, что на трассе М-11 в результате одной такой экспертизы появилась «петля Тишкова»?
— Нет, не байка. Мы участвовали в экспертизе и предложили сделать обход автодороги вокруг национального парка «Валдайский» и его буферной зоны в Бологовском районе Тверской области и Окуловском районе Новгородской области. В итоге сейчас трасса огибает северную часть парка, где проходят сезонные миграции лося и имеются ценные заповедные места. Вообще, мне пришлось буквально грудью вставать на защиту Валдая дважды: первый раз — во время обсуждения проекта высокоскоростной магистрали, которая бы буквально разрезала бы его еще раз, вдобавок к основной автотрассе и Октябрьской железной дороге. Слава богу, национальный парк «Валдайский» сейчас процветает, вскоре собираюсь ехать на празднование его 35-летия.
Дорога на Валдай. Фото: Тимофей Шутов, участник конкурса РГО «Самая красивая страна»
Адреналин нового места
— Расскажите о географии ваших экспедиций. Какие места произвели на вас особенное впечатление?
— Моя экспедиционная эпопея продолжается уже более 60 лет. Я посетил почти все регионы России и бывшего СССР, около 40 стран, многие города и заповедные земли планеты. Особо полюбилась Арктика: Шпицберген (семь экспедиций), Белое море, верховья и низовья Печоры, Полярный Урал, Таймыр, север Якутии и Магаданская область, Байкал и Забайкалье. Для меня родными стали лесные и озерные просторы Валдая, где я работаю уже более 50 лет, и сохранившиеся участки степей Украины, Курской, Воронежской, Белгородской и Оренбургской областей и Новороссии, где я изучал растительность зональных степей. Незабываемыми стали экспедиции в Каракумы и Кызылкумы, в район Аральского моря. Здесь я понял, что пустыни Средней Азии — это поистине красота и богатство природы. Незабываемое впечатление произвели на меня экспедиции в Гималаи (Тибет), по заповедникам Китая, Кении, США и Канады, работа на севере и юге Вьетнама. О впечатлениях моих экспедиций написано мало, но зато есть научные монографии и статьи. В них — результаты полевых исследований, о которых, к сожалению, все меньше вспоминают географы, беря за основу исследований космические снимки, модели и статистику.
Архипелаг Шпицберген. Фото: Виталий Новиков, участник конкурса РГО «Самая красивая страна»
— Развитие технологий сделало современные экспедиции разновидностью путешествий, пусть даже иногда с элементами экстрима. А ведь в советское время настоящие научные походы были весьма нелегким испытанием.
— Действительно, такие суровые экспедиции — с многодневными переходами, ночевками в палатках — практически ушли в прошлое. А до того были почти нормой. И никуда не денешься — надо было идти, потому что часто объектом исследований становились такие места, куда не доберешься даже на вертолете.
Вот, например, мы работали в 1974 году на Печоре, в том числе по вопросам, связанным с переброской речного стока.
— Вы имеете в виду авантюру по переброске северных рек в Среднюю Азию?
— Да, страшная авантюра! И вот мы там работали, кстати, примерно в 30 км от перевала Дятлова. Почвоведы, климатологи, геоботаники, зоологи должны были оценить, как изменится природа региона в результате переброски части стока из Печоры. Я был начальником отряда. Мы шли на трех лодках, затем пешком. Было физически тяжело, заканчивались продукты, приходилось экономить. О комарах и мошкаре я даже не говорю — мелочи жизни в сравнении с голодом и ночным холодом в горах. Но мы двигались, потому что поставили себе задачу дойти до цели. У нас даже мысли не было, что можно все бросить и вернуться.
Речные авантюры, как образ жизни. Фото из личного архива Аркадия Тишкова
— А как эту мотивацию объяснить современному человеку?
— Наверное, чувство долга, как ни пафосно это звучит. Второе — интерес, конечно. А третье — прикосновение к непознанному, адреналин нового места. География во многом зиждется на том, что ты получаешь какую-то новую энергию от впечатлений.
Кто создал Россию?
— В чем особенность географии нашей страны?
— Среди географических особенностей России выделю ее «северность» и арктический фасад, потом — 13 морей трех океанов, омывающих земли нашей страны, многообразие климатических и природных зон — от полярных до настоящих зональных пустынь, огромные лесные площади — тайга, самые крупные в мире массивы болот и степей на черноземных почвах, более 60% территории в зоне вечной мерзлоты, обилие рек и озер — крупнейшие в мире запасы пресной воды и многое другое.
Когда все есть — и жизнь веселее, вот только веками приходится обороняться: неймется соседям, особенно когда в России пушнины да морского зверя добудут охотники в изобилии, рыбы выловят и для себя, и для продажи, урожай зерна соберут побольше, руду найдут знатную, дружбу, языки и традиции будут поддерживать между разными народами на своей земле.
С высоты птичьего полета. Река Бий-Хем, Республика Тыва. Фото: Евгений Кожевников, участник конкурса РГО «Самая красивая страна»
— Удивительно, как много актуальных сегодня сюжетов можно объяснить географией!
— Я сейчас скажу самую, может быть, главную идею для понимания специфики географии России: ее создавали не воины-завоеватели, флибустьеры, крестоносцы и конкистадоры, а простые жители страны, в первую очередь охотники и крестьяне-землепашцы, а потом еще — путешественники, ученые-географы. Эту мысль я доношу и до учителей географии, будучи научным редактором одной из линеек школьного учебника географии. Геополитическое пространство нашей страны, действительно, создавали и исследователи-географы, в том числе члены Русского географического общества!
Айвар Валеев