Павел Кошаров, «Начало реки Оби. Алтай». Фото: https://goskatalog.ru
Он ездил в путешествие с Петром Семеновым-Тян-Шанским, учился у Карла Брюллова и Ивана Айвазовского, рисовал портреты людей, населяющих различные регионы империи, вдохновлялся пейзажами Крыма и Алтая, издал альбом «Виды Томска» и серии литографий Сибири. И всю жизнь Павел Кошаров учился чему-то сам и учил других.
Нарисуем — будем жить
Павел Михайлович родился 200 лет назад в селе Ивановском Покровского уезда и был сыном одного из дворовых людей князей Голицыных. Ему было 15, когда дочь князя Анна отпустила его «вечно на волю», выдав соответствующий документ. Уже на следующий год молодой человек стал одним из вольноприходящих учащихся Академии художеств — совет Академии оценил его рисунки с оригиналов и гипсовых слепков достаточно высоко, чтобы определить в рисовальные классы.
Кошаров с успехом освоил курс черчения ордеров и курс линейной перспективы, но ему хотелось «посвятить себя живописному художеству», как он сам сформулировал в прошении. Руководство не стало препятствовать желанию талантливого ученика и дало разрешение на посещение художественных классов. Так бывший дворовый попал к живописцу, который стал его первым учителем, — Карлу Брюллову.
Автопортрет Павла Кошарова во время экспедиции на Тянь-Шань. Фото: https://humus.livejournal.com/9153238.html
«Как профессор Академии художеств, К. П. Брюллов много сил отдавал обучению молодых художников, и влияние его было подлинно плодотворным. Он призывал нас учиться у натуры, искать красоту и гармонию прежде всего в ней самой», — вспоминал позже Кошаров.
Получить статус художника оказалось не так легко. По окончании обучения молодому человеку выдали свидетельство на право преподавать рисование и черчение в образовательных заведениях. Он обратился в департамент народного просвещения и попросил направить его учителем рисования в Симферопольскую гимназию. А приехав в Крым, не ограничился учительством, но и сам продолжил учиться — теперь уже в мастерской Ивана Айвазовского.
В 1848 году Академия дала ему звание неклассного художника, то есть художником-то его признали, но сословного чина пока не присвоили. Годом позже Кошаров перевелся в санкт-петербургское Вознесенское училище. Как и в Крыму, уроки он не только давал, но и брал — посещал пейзажный класс профессора Максима Воробьева.
В 1854 году художник вновь сменил место жительства и работы. На этот раз он переехал в Томск, где преподавал основы иконописи в духовной семинарии и учил черчению и рисованию учеников мужской гимназии.
«Другой симпатичной гуманной личностью явился для нас добрый Павел Михайлович К[ошаров], художник Академии, приехавший учителем рисования. Он никогда не выходил из себя, никогда не преследовал и на самые неистовые выходки отвечал с мягкою улыбкою и легким укором: «Ах, господа, господа!» Тем не менее он развил во многих страсть к рисованию, он был сам старательный художник».
Из воспоминаний исследователя Сибири и Центральной Азии Николая Ядринцева
Художник-исследователь
Фотоаппараты тогда еще не были непременным предметом в багаже. Исследователи-первопроходцы либо делали зарисовки, либо приглашали в свои путешествия художников. Так Павел Кошаров оказался летом 1856 года на Алтае — его прикомандировали к горной экспедиции. Из поездки привез два пейзажа живописью и пухлую папку с многочисленными рисунками. Позже он оформил их в формате этнографического альбома, а 30 с лишним лет спустя эти работы пригодились художнику для выпуска серии литографий, посвященных Сибири.
Кошаров оказался дотошным и аккуратным рисовальщиком, поэтому на следующий год к нему обратился Петр Семенов, предложив принять участие в экспедиции на Тянь-Шань. С 15 апреля по 15 сентября художник путешествовал по киргизским степям, Заилийскому Алатау, окрестностям озера Иссык-Куль и опасному, малоизученному на тот момент горному хребту. И повсюду он старательно зарисовывал окружающие ландшафты и коренных жителей, уделяя особое внимание деталям — национальным одеждам и традиционным предметам быта. Заодно изобразил и руководителя экспедиции, сделав один из немногих прижизненных портретов ученого.
Всего за время путешествия Кошаров создал три альбома, в которые входили картины и акварели, а также этнографические рисунки. Один из них, «Виды природы в Тянь-Шане, его жителей, их жилища, одежды, оружия, утварь, посуда и пр.», включавший в себя около 500 изображений, удостоился медали Русского этнографического общества в Москве и награды Академии наук, сделавшей попутно Кошарова своим «корреспондентом по Сибири».
«Кроме альбома ландшафтов, г. Кошаров изобразил много киргизских типов и по просьбе моей сделал маленькую коллекцию рисунков домашней утвари и одежды киргизов. Я бы душевно желал, чтобы значительная часть этих рисунков могла быть издана при издании моего путешествия, так же как и отборная коллекция самых замечательных ландшафтов. Многое, что не передается словами, а только рисунком, было бы для меня утрачено без сопутствия г. Кошарова, который с одинаковым искусством и верностью изображает и ландшафты, и человеческие фигуры и достоин особого внимания и покровительства Общества как художник, чрезвычайно способный для дальних экспедиций».
Из письма Петра Семенова-Тян-Шанского к секретарю ИРГО
Что любопытно, одними художественными работами Павел Кошаров не ограничивался, присовокупляя к каждому из рисунков небольшое емкое описание. Ему было интересно не только изображать яркие сценки и впечатляющие виды, но и исследовать все, чему он стал свидетелем, фиксируя свои наблюдения в коротких познавательных текстах. В дальнейшем он неоднократно путешествовал, привозя из поездок пейзажи и зарисовки этнографического характера.
Художник-просветитель
Кошаров всегда оставался педагогом. В 1862 году он закончил работу над «Руководством к преподаванию рисования в гимназиях и училищах на основании теории линейной перспективы». Заключение от Академии художеств давал его учитель — Карл Брюллов, резюмировавший, что от предложенной Кошаровым системы обучения «должно ожидать полного успеха».
Именно Кошаров организовал первые в Сибири выставки, на которых знакомил публику не только со своими картинами, но и с работами своих учеников. В 1877 году в Томске открыли Алексеевское реальное училище, где программа рисования была более углубленной, и художника пригласили преподавателем туда.
С 1885 года он также начал руководить воскресными классами художественно-промышленного рисования, в создании которых принимал непосредственное участие. Классы были открыты для всех желающих обучиться черчению и рисованию и адаптированы под технические и ремесленные задачи. Годом позже Академия отметила его «долголетнюю полезную художественную деятельность», а также «труды и известность на художественном поприще», присвоив живописцу звание почетного вольного общника Академии художеств.
А Кошаров продолжал учиться — примерно в этот период времени он освоил технику литографии. В июне 1886 года в типографии Михайлова и Макушина вышел небольшой альбом «Виды Томска», куда вошли восемь работ. Через пару лет была опубликована серия литографий, посвященных открытию Томского университета. Кроме того, Кошаров создал пригласительный билет на празднование в честь этого события, а также литографические портреты трех меценатов, выделивших средства на университет: Павла Демидова, Захария Цыбульского и Александра Сибирякова.
В 1887 году Кошаров приступил к реализации серьезного замысла, занимавшего его уже довольно давно. Он решил выпустить серию литографий, посвященных Сибири. Григорий Потанин писал по этому поводу Николаю Ядринцеву: «Павел-то Михайлович! Вот старик явился с укором нам, более молодым. На старости решился-таки осуществить свою заветную мечту».
Тут-то и пригодились прежние наработки, сделанные во время многочисленных поездок и экспедиций. Художник вдумчиво отобрал сюжеты, которые могли привлечь внимание широкой публики, подготовил для них сопроводительные тексты и даже сам выступил издателем и редактором. На первом листе, который был опубликован 19 июля 1889 года, красовалось Телецкое озеро.
«Сибирский художественный листок» выходил дважды в месяц. Вниманию публики предлагались виды сибирской природы и городов, портреты представителей местных народов, их жилища и многое другое. Был даже лист с предметами посуды — для каждого в сопроводительной записке приводилось название и пояснение на русском, например: «6 — баспактын / гранитный камень, для растирки соли и проч.; 7 — тышкы / деревянная лопатка». Были представлены и жанровые зарисовки.
«Однажды, во время нашего ночлега у восточной бухты, ранним утром мы увидели весьма живописную картину, достойную морского вида: на озере играют большие волны, вдали несутся по воде тучи облаков, закрывая собою гору Таулок и горизонт воды, а на первом плане качающуюся на волнах маленькую лодочку с двумя инородцами. Картина была поразительно хороша и в особенности своим художественным колоритом».
Подпись Павла Кошарова к одной из литографий, посвященных Сибири
Всего за год вышло 24 рисунка, последний изображал величественную Белуху — священную алтайскую гору. «Конечно, при таком небольшом количестве рисунков нельзя было дать подробного этнографического и географического знания Востока и юга Западной Сибири, но смеем быть уверены, что эти рисунки дают общее понятие об этой местности», — отмечал Кошаров в сопроводительной подписи. На следующий год выпуск литографий продолжился, причем теперь среди них были некоторые рисунки древних курганов, которые в свое время художник подготовил по просьбе археолога Иннокентия Кузнецова. Так аудитория смогла получить «некоторое понятие и о древних археологически-этнографических вещах, которые находят в могильных курганах Енисейской, Томской и Тобольской губерний».
Вплоть до самой смерти Павел Кошаров продолжал работать, учить и учиться. Анна Голицына, отпустившая на волю дворового, подарила России блестящего и разностороннего художника, который до последних дней отдавался своему делу со всей страстью.
«Это был художник по призванию, для которого живопись была непреодолимою страстью, истинным делом жизни. Ей он отдавал всего себя».
Из некролога Павла Кошарова. Газета «Сибирская жизнь» от 29 сентября 1902 года
Ольга Ладыгина