"Утро стрелецкой казни" художник "увидел", будучи проездом в Москве. Для картины "Покорение Сибири Ермаком" собирал материалы по Оби и Енисею. Задумав "Переход Суворова через Альпы", оказался в Швейцарии, работая над "Стенькой Разиным" — на Дону. Чтобы полноценно погрузиться в прошлое, отправлялся в дальние поездки в настоящем.
Две столицы
Перспектив попасть в Петербургскую академию художеств у Василия Сурикова было немного. Денег в семье не хватало — чтобы свести концы с концами, матери приходилось сдавать помещения на втором этаже своего дома, а сам Суриков даже не смог окончить гимназию, в которую было поступил по окончании уездного училища. Молодой человек подрабатывал, продавая разрисованные пасхальные яйца по 3 руб. за сотню, устроился писцом в губернское управление.
Внучка художника Наталья Кончаловская рассказывала, что как-то губернатор Павел Замятин обнаружил муху на одной из деловых бумаг. Попробовал согнать насекомое — не вышло. Это "пошалил" Суриков, оживив документ реалистичной "иллюстрацией". Губернатор впечатлился и отписал вице-президенту Академии художеств князю Григорию Гагарину, приложив к письму рисунки талантливого сотрудника. Ответ не заставил ждать — Гагарин приглашал молодого человека в столицу, но добавлял, что содержать тот должен будет себя сам. Тогда Замятин нашёл мецената, который выделил будущему художнику денежное пособие, — это был золотопромышленник Пётр Кузнецов.
В детстве Суриков с друзьями купался на Енисее, нырял под плоты. Фото: Александр Макеев
В декабре 1868 года 20-летний Суриков отправился из Красноярска в Санкт-Петербург на обозе с рыбой, который Кузнецов снарядил "в подарок министрам". Так началось первое путешествие будущего знаменитого художника через всю Россию.
"В Москве останавливались три дня, и я осматривал тоже там достопримечательности: был в Кремле у Ивана Великого и вcходил на эту колокольню; оттуда всю Москву как на ладони видно. Видел и Царь-колокол, и Царь-пушку, про которые ты, Саша, поёшь. Царь-колокол будет с нашу залу внизу; видел Красные ворота, Спасские, где шапку нужно снимать, памятник Минину и Пожарскому на Красной площади, ходил в Успенский собор, где коронуются цари, и прикладывался там к святым мощам, и много там примечательностей видел. <…>
В Казани тоже останавливались дня четыре, и там видел все древние исторические постройки. Мне очень понравился этот город, лучше всех по весёлой жизни своей. От Казани мы до Нижнего всё по большей части ехали по Волге и много городов видели по ней".
Василий Суриков, из письма матери Параскеве Суриковой и брату Александру, 23 февраля 1869 года
В Академию художеств молодого человека поначалу не взяли. Просмотрев его рисунки, инспектор Шренцер заявил: "Да вас за такие рисунки и мимо Академии пускать не следует". Суриков, однако, был твёрдо намерен стать художником. Он поступил в школу Общества поощрения художников и три месяца отрабатывал рисунок, после чего успешно выдержал экзамен.
"Вид памятника Петру I на Сенатской площади в Санкт-Петербурге" стал первой самостоятельной работой художника. Фото: wikipedia.org
В 1870 году живописец закончил свою первую самостоятельную работу "Вид памятника Петру I на Сенатской площади в Санкт-Петербурге". Картину удалось продать — её приобрёл тот самый Пётр Кузнецов, который привёз Сурикова в столицу. Самые первые впечатления от неё и подарили молодому художнику сюжет.
"Я несколько раз гулял и катался по Невскому. Как только я приехал, то на другой день отправился осматривать все замечательности нашей великолепной столицы. Был в Эрмитаже и видел все знаменитые картины, потом был в Исаакиевском соборе и слышал певчих митрополита. <…> Вид собора снаружи не поражает издалека громадностью, но когда подходишь к нему, то он как будто бы всё кверху растёт и уже не можешь более охватить всего взглядом. Со всех четырёх сторон собора колонны и крыльца, но всходят в собор по одному крыльцу, со стороны памятника Николаю I, который стоит против собора, а по другую сторону собора есть конная статуя Петра I, изображённого на лошади, которая скачет на скале. Тут начинается Адмиралтейская площадь, где теперь устроены катушки, качели, карусели, балаганы, где дают различные уморительные представления на потеху публике, которая хохочет от этого до упаду".
Василий Суриков, из письма матери Параскеве Суриковой и брату Александру, 23 февраля 1869 года
В 1875 году художник окончил Академию, а в 1877-м переехал в Москву. На тот момент он работал над фресками на темы Вселенских соборов, которые ему заказали для храма Христа Спасителя. Это был единственный раз, когда Суриков писал по заказу — сюжеты для всех остальных своих работ он выбирал сам.
Про исторические события Суриков "спрашивал у стен и памятников". Фото: Алексей Никитин
Его манила история. Гуляя по старым улицам и площадям, рассматривая экспонаты музеев, Суриков видел эпизоды давно минувших лет. Так родился замысел картины "Утро стрелецкой казни": "Я в Петербурге ещё решил «Стрельцов» писать, — рассказывал живописец Максимилиану Волошину. — Задумал я их, ещё когда в Петербург из Сибири ехал. Тогда ещё красоту Москвы увидал. <…> Как я на Красную площадь пришёл — всё это у меня с сибирскими воспоминаниями связалось. Когда я их задумал, у меня все лица сразу так и возникли. И цветовая раскраска вместе с композицией". Так и в дальнейшем художник "слушал рассказы" тех мест, где оказывался.
"Я на памятники как на живых людей смотрел — расспрашивал их: «Вы видели, вы слышали — вы свидетели». Только они не словами говорят. Я вот Вам в пример скажу: верю в Бориса Годунова и в Самозванца только потому, что про них на Иване Великом написано. А вот у Пушкина — не верю: очень у него красиво — точно сказка. А памятники всё сами видели: и царей в одеждах, и царевен — живые свидетели. Стены я допрашивал, а не книги. В Лувре, вон, быки ассирийские стоят. Я на них смотрел, и не быки меня поражали, а то, что у них копыта стёрты — значит, люди здесь ходили. Вот что меня поражает. Я в Риме в соборе Петра в Петров день был. На колени стал над его гробницей и думал: «Вот они здесь лежат — исторические кости: весь мир об нем думает, а он здесь — тронуть можно»".
Из записок Максимилиана Волошина "Суриков, материалы для биографии"
Сибирь-матушка
В родной Красноярск Суриков возвращался при каждой возможности. В письмах к брату он порой признавался, что ему "надоела Москва. Хочется в Красноярске пожить, отдохнуть". В Сибири искал он утешения, когда умерла в 1888 году горячо любимая жена Лиза, оставив художнику двух дочерей. Он рассказывал Волошину, что "в том же году уехал в Сибирь. Встряхнулся. И тогда от драм к большой жизнерадостности перешёл. У меня всегда такие скачки к жизнерадостности бывали. Написал я тогда бытовую картину — «Городок берут»… Необычайную силу духа я тогда из Сибири привёз".
За "натуру" для картины "Взятие снежного городка" Суриковы расплатились водкой. Фото: wikipedia.org
Сюжет вернул Сурикова к воспоминаниям детства, когда зимой они с семьёй ездили через Енисей в Торгошино, где вместе с братом Александром наблюдали подобные казачьи забавы. Собственно, саму идею картины подал художнику именно Александр, не на шутку встревоженный состоянием Василия, который так тяжело переживал гибель жены, что даже кисти забросил.
Традиция "городка" к концу XIX века уже была подзабыта, и, чтобы найти натуру, братьям пришлось поставить три ведра водки жителям села Ладейки, чтобы те устроили игру по всем правилам. Конечно, одного раза не хватило, и впоследствии Суриковы ещё несколько раз строили "городок" уже во дворе собственного дома. Александра художник запечатлел в образе стоящего в санях мужчины в богатой шубе в правой части полотна. В 1900 году картина поехала в Париж на Всемирную выставку и получила там именную медаль.
А Суриков год за годом продолжал возвращаться на родину, чтобы вновь набраться сил и вдохновения.
"Здесь довольно холодно. Сегодня по Енисею плавали на пароходе. Чудная, большая, светлая и многоводная река. Быстрая и величественная. Кругом горы, покрытые лесом. Вот если бы Вы видели! Такого простора нет за границей. <…> Я тоже ничего не делаю. А только созерцаю природу и людей. Какие славные типы. Ещё не выродившиеся. В Красноярск была принесена часть мощей св. Иннокентия, иркутского чудотворца, и были паломники почти со всей Сибири. Лица как на итальянских картинах дорафаэлистов. Думаю съездить ещё на озеро Шира в Минусинском округе. Там живут татары, и у них табуны лошадей. Да мало ли что здесь интересного!"
Из письма Василия Сурикова к Наталии Матвеевой, 18 июня 1914 года
Казачья вольница
После "Взятия снежного городка" живописец загорелся новой идеей — написать "Покорение Сибири Ермаком". "По всей Сибири ездил — материалы собирал. По Оби этюды делал", — вспоминал он в беседах с Волошиным. А в письмах к брату делился деталями: "Я живу теперь в Тобольске. Пишу этюды в музее и татар здешних, и ещё виды Иртыша. <…> Дня через два уезжаем в Самарово или Сургут, остяков в картину писать".
В поисках типажей для своих картин живописец исколесил всю Сибирь. Тобольский Кремль. Фото: Дмитрий Феоктистов
Ещё через год отправился в другом направлении, решив, что "для картины нужно ехать на Дон, к казакам". Последнее путешествие его живо интересовало, художник надеялся прикоснуться к истокам своего рода, которыми весьма гордился.
"Меня почему-то считают потомком ссыльных стрельцов. Хотя это и очень романтично, но правды нет. Я происхожу из казаков. Послужными списками моих предков, имеющимися у меня, я сведения о них довёл до 1765 года. И потому лет 20 тому назад, когда где-то написали о моём стрелецком происхождении, я не мог этого опровергнуть. Но вот два года назад в «Журнале Министерства народного просвещения» появилась статья Оглоблина (май, 1901 год) «Красноярский бунт 1695 года». В ней я нашёл, что казаки Илья и Пётр Суриковы участвовали в бунте против воеводы, а Пётр — даже и раньше в таких же бунтах. От этого Петра мы и ведём свой род. Они были старожилы красноярские времени царя Алексея Михайловича и, как все казаки того времени, были донцы, зашедшие с Ермаком в Сибирь. Об этом, когда я был мальчиком, говорили мне дед, отец и дядя мои".
Из письма Василия Сурикова к редактору "Журнала для всех" Петру Голяховскому, декабрь 1903 года
Был и второй "казачий" сюжет, для которого художник тщательно присматривал характерные типажи на Оби и на Дону — с 1900 года он начал работу над полотном "Степан Разин". Она заняла десять лет. За это время художник побывал не только на Дону, но и на Волге, "настоящую тут увидел ширь", по его собственным словам. Но главного героя картины долго не мог найти. "Относительно «Разина» скажу, что я над той же картиной работаю, усиливаю тип Разина. Я ездил в Сибирь, на родину, и там нашёл осуществление мечты о нём", — писал он в декабре 1909 года В. А. Никольскому.
Персидскую княжну на картине "Степан Разин" Суриков, поразмыслив, решил не изображать. Фото: wikipedia.org
В первых эскизах Суриков обыгрывал знаменитую песню "Из-за острова на стрежень", где атаман бросает за борт персидскую княжну. Но впоследствии решил не изображать девушку. Когда картина была выставлена, к нему неоднократно подходили с вопросом: "А где княжна?", на что живописец невозмутимо указывал на круги по воде. Не добавляя, что круги-то на самом деле от вёсел.
Альпийские луга
Может показаться, что Суриков путешествовал только по родной стране, но это неверно. Он действительно предпочитал Россию и даже в своё время отказался от предложения Академии съездить на три года за границу — вместо этого он взялся писать "Вселенские соборы" для храма Христа Спасителя и много лет спустя уверенно заявлял: "И отлично сделал. Приехавши в Москву, попал в центр русской народной жизни — я сразу стал на свой путь". Однако позже он всё же добрался и до Германии, и до Франции, и до Италии, где с интересом изучал музеи, картинные галереи и достопримечательности.
При этом, правда, неизменно сравнивал их с отечественными. "Но я скажу, что нам нужно радоваться, что у нас есть Эрмитаж, где собрание картин в тысячу раз лучше, нежели у французов", — комментировал он в одном письме к родным. "Был проездом в Берлине, Дрездене, Кёльне и других городах на пути в Париж. <…> Другие люди, обычаи, костюмы — всё разное. Очень оригинальное. Хотя я оригинальнее Москвы не встретил ни одного города по наружному виду", — заключал в другом письме. В общем и целом Суриков с интересом знакомился с зарубежными красотами, но не слишком ими вдохновлялся.
Ради эскизов для картины "Переход Суворова через Альпы" Суриков отправился в Швейцарию. Фото: wikipedia.org
Однако, приступив к работе над картиной "Переход Суворова через Альпы", с присущей ему педантичностью отправился делать эскизы в Швейцарию.
"Гор, брат, тут поболее, чем у нас в Красноярске. Пишу этюды для картины. Только дорого в отеле жить. Платим по 6 рублей в день со всех. Вот как дуют. Только я хочу завтра с Олей поискать в деревне тамошней пожить, покуда кончу этюды. <…> Я сегодня страшно устал — поднимались на ледники".
"Я всё хожу в горы писать этюды. Воздух, брат, отличный! Как в горах у нас в Сибири. Англичан туристов пропасть на каждом шагу. Льды, брат, страшной высоты. Потом вдруг слышно, как из пушки выпалит, это значит какая-нибудь глыба рассыпалась. Эхо бесконечное. Жить сравнительно не так дорого, как в Интерлакене (это модное место), однако по 4 рубля в день. Это продолжится три недели, две недели прожили. Но нельзя — этюды нужны".
Из писем Василия Сурикова к брату Александру, 1897 год
В 1899 году картина впервые попала на выставку. "Случайно попал к столетию", — удивлялся художник в беседах с Волошиным. Он вообще часто "случайно" попадал в точку. И сам был убеждён, что суть исторической картины — угадывание. Но для того, чтобы правильно угадать, верно передать дух времени, не зарывался в книги, а ездил по тем местам, где эти события происходили. И в итоге настолько убедительно отображал свои сюжеты, что невольно закрадываются сомнения: точно ли он путешествовал только в пространстве, а не во времени?
Ольга Ладыгина