Квинтэссенция жизни: почему дельта Волги стала природным «мегаполисом»

«Как известно, без воды и ни туды, и ни сюды». С песенкой водовоза из советского фильма не поспоришь — представить себе жизнь на Земле без Н2О совершенно невозможно. Большинству видов попросту не выжить без пресной воды. Ее запасы настолько значимы, что с 1997 года 2 февраля в мире стали отмечать как Всемирный день водно-болотных угодий. Чтобы понять, почему так важны подобные экосистемы, мы отправляемся в Астраханский заповедник.

Под определение «водно-болотные угодья» подходит практически любая территория, отличающаяся большим количеством воды, — это не только сами реки и болотистые местности, но даже и прибойные полосы морских побережий. Концентрация растений и животных в таких местах на порядок больше, чем, скажем, в полупустыне.

— Вода — это квинтэссенция жизни, — поясняет кандидат биологических наук Кирилл Литвинов, заместитель директора по научной работе Астраханского заповедника. — Поэтому ученые выделяют водно-болотные угодья как одни из наиболее значимых в планетарном масштабе.

В Астраханском заповеднике только рыб обитает 62 вида — для пресноводной экосистемы число весьма значительное. Есть тут мигрирующие виды, которые бывают лишь «проездом», по пути на нерест, есть и постоянные жители. Условия обитания здесь достаточно разнообразные, чтобы комфортно чувствовали себя и любители стоячей воды, и те, кому нужен быстрый поток, и «скромники», предпочитающие скрываться среди зарослей водной растительности. При этом ученые время от времени обнаруживают новых обитателей, которых прежде на территории заповедника не фиксировали.

   — Природа не статична, это бурлящий котел, где постоянно все меняется, — рассуждает Кирилл Литвинов. — Особенно это характерно для дельтовых экосистем, где изменчива даже суша. Каждый год прирастают острова, какие-то реки меняют русла, а то и вовсе отмирают, какие-то, наоборот, появляются. Видового состава это тоже касается. Например, два года назад мы зафиксировали совершенно новый для нашей территории вид — обыкновенный горчак. Эту небольшую рыбку отличает хитроумный способ обеспечить безопасность потомству. Самки откладывают икру в раковины двухстворчатых моллюсков. Тем это никак не мешает, а икринки оказываются надежно защищены. После того как мальки вылупляются, они покидают «инкубатор» и отправляются в свободное плавание.

— Южная, морская часть заповедника у нас отмечена вешками, — рассказывает Кирилл Литвинов. — Они стоят через каждые 20 м, чтобы у нарушителей не было возможности сослаться на то, что они оказались на охраняемой территории по неведению. И промысловики стараются поставить свои сети как можно ближе к этим колышкам, вплоть до того, что закрепляют на них свои орудия лова — здесь больше шанс на богатую добычу. У нас обитает и сом, и сазан, и щука, не говоря о более распространенных рыбах вроде карасей и красноперки, так что есть чем поживиться.

Ахтубинская пойма и дельта Волги служат своего рода транспортным узлом для мигрирующих птиц. Во время перелета они непременно должны останавливаться в местах, богатых водой, чтобы отдохнуть во время долгой дороги, набраться сил, подкормиться. Начиная с августа, здесь очень оживленно — одни птицы прилетают, другие улетают, и так несколько месяцев.

— Осень для нас всегда начинается с прилета лебедей-кликунов, — делится заместитель директора заповедника. — Свое название эти птицы получили не просто так, они активно общаются между собой, издавая звуки, чем-то напоминающие журавлиные. Если мы слышим их голоса, значит, пришла осень со своей совершенно особой атмосферой.

В наши дни перед ледоставом можно увидеть одновременно 20–30 тыс. кликунов, которые останавливаются по пути из Западной Сибири на юг. Другой вид лебедей — шипун — постоянно живет на заповедных территориях. В начале ХХ века этих птиц почти не осталось — первое гнездование удалось зафиксировать только в 1950 году, через тридцать с лишним лет после создания заповедника.

Конец XIX — начало ХХ века вообще оказались губительными для птиц — тогда в моде были боа, изделия из птичьих шкурок и шляпки, украшенные изящными перышками. Многих почти истребили в погоне за модой.

— Бригады охотников заготавливали десятки тысяч шкурок, после чего отправляли их в Москву, Санкт-Петербург, Париж, — продолжает Кирилл Литвинов. — Возьмем для примера модные в то время эгретки — султаны из птичьих перьев, которыми украшали головные уборы. Для них использовали перья, которые появляются у самца цапли в брачный период — их всего-то два-три перышка у каждой птицы. Получается, чтобы появилась элегантная шляпка, должна погибнуть цапля, а то и не одна. Причем погибнуть в тот момент, когда ей положено размножаться, а значит, потомства она не оставит. Даже если самец успел найти себе подругу и создать гнездо, в одиночку она птенцов не вырастит. Стоит самке улететь на добычу корма, и ее птенцов съедят хищники, например вороны или орланы, либо малыши попросту погибнут от теплового удара, оказавшись без защиты под палящими лучами солнца.

В начале ХХ века на защиту природы поднялась общественность. Астраханский заповедник был первым, который создавался по инициативе местных жителей. Именно благодаря ему возникла заповедная структура, призванная защитить экосистему в целом. Если возникший в 1916 году Баргузинский заповедник, первый в России, появился ради защиты ценного баргузинского соболя с подачи властей, то второй, Астраханский, созданный в 1919 году, предполагал охрану видов во всем их разнообразии. Сейчас биоценоз полностью восстановился, и задача человека — не вмешиваться, ограничиваясь наблюдением за естественными природными процессами.

— У нас в заповеднике орлан-белохвост конфликтует не с человеком, а с другим краснокнижным видом — скопой, — рассказывает Кирилл Литвинов. — Это территориальные виды, но орланы живут в заповеднике постоянно, а скопа — мигрант, на зимовку улетает на юг. И наши исследователи отмечали случаи, когда орланы разбирали гнезда скопы, пока она «отдыхала на курорте». Даже если по возвращении птица решает остаться на прежнем месте, ей требуется больше сил, чтобы восстановить гнездо, и она оказывается в заведомо проигрышной ситуации. Постепенно орлан вытесняет более мелкую скопу, ее численность у нас в последние годы сократилась. Никак помешать этому мы не можем, да и не должны — задача заповедника свести любое воздействие человека к минимуму. Нам остается только наблюдать.

Каждый год в июле и августе в Астраханский заповедник начинается паломничество фотографов — цветет лотос. Этот изысканный цветок очень капризен. Чтобы хорошо себя чувствовать, ему нужны особые условия: течение, но несильное, илистые грунты, но немного с песком.

Нет единого мнения по поводу того, откуда именно попал лотос в дельту Волги. Одни полагают, что священное растение буддистов сюда некогда завезли калмыки. Другие считают, что лотос в дельте Волги сохранился еще с доледникового периода — тогда его ареал охватывал огромную территорию вплоть до Дальнего Востока, но до наших дней сохранился лишь крохотный кусочек. Третья версия — самая шаткая: возможно, семена лотоса прибыли сюда в желудках перелетных птиц, возвращавшихся из Индии или другого места, где растет этот цветок. Но с учетом расстояний и времени, необходимого, чтобы их преодолеть, это маловероятно.

Но комфортнее всего лотосу по-прежнему в Астраханском заповеднике, где он ухитряется потеснить даже вездесущий тростник. Это красивое растение, оказавшись в благоприятных условиях, начинает вести себе достаточно агрессивно, лихо выживая все прочие виды. Помогает ему разветвленная корневая система — заросль площадью в несколько гектаров может на поверку оказаться одним-единственным растением.

Водно-болотные угодья и впрямь потрясают воображение разнообразием флоры и фауны. Чтобы увидеть их в эталонном состоянии, и нужен заповедник. Стоит сравнить природные процессы, протекающие в нем, с ситуацией в аналогичной местности, где хозяйничает человек, и можно разобраться, какое именно влияние он оказывает. При необходимости такой подход помогает понять, какие действия стоит предпринять для выправления природного баланса. Возможно, однажды буйное разнообразие жизни водно-болотных угодий станет обычным не только в заповедных условиях, а человек научится гармонично встраиваться в природную среду, не разрушая ее.

Ольга Ладыгина