«Любовь к службе и любознательность»: полярные открытия Бориса Вилькицкого

3 апреля исполняется 140 лет со дня рождения арктического исследователя, совершившего самое крупное открытие новых земель в ХХ веке и сумевшего первым пройти Северным морским путем с востока на запад.

Оба сына Андрея Вилькицкого решили поступать в Морской кадетский корпус. Это и неудивительно — их вдохновил пример Вилькицкого-старшего. Он исследовал Онежское озеро и полярные моря, устья Оби и Енисея, Карское море и Северный Ледовитый океан, руководил гидрографическими экспедициями и возглавлял Главное гидрографическое управление. Сыновья рвались продолжить его дело. Увы, младшему Юрию это было не суждено, он умер в возрасте 17 лет, будучи еще кадетом. Семейную традицию продолжил Борис.

В ноябре Вилькицкий получил пулю в грудь, сражаясь за гору Высокую. К счастью, та прошла навылет и от ранения удалось оправиться. Позже вместе с другими моряками офицер попал в японский плен, к счастью, ненадолго — 18 января 1905 года его освободили. За время войны офицер собрал целую коллекцию наград: четыре ордена, серебряную медаль и нагрудный знак для защитников Порт-Артура.

Вернувшись на Балтику, Борис Вилькицкий не только продолжил морскую службу, но и поступил в Николаевскую морскую академию на специальность, считавшуюся самой сложной, — гидрографию. В 1908 году с успехом окончил ее и получил чин старшего лейтенанта. Два года спустя приступила к работе Гидрографическая экспедиция Северного Ледовитого океана (ГЭСЛО), и молодой офицер рвался принять в ней участие. Однако его отец оказался категорически против — этические соображения не позволяли ему разрешить сыну поступить на желанную должность. Лишь после смерти Андрея Вилькицкого в 1913 году Борису удалось примкнуть к экспедиции. А пока он принимал участие в гидрографических и геодезических работах на Балтике и Дальнем Востоке. В 1912 году он получил чин капитана 2-го ранга.

После Русско-японской войны правительство пришло к выводу, что необходимо освоить Северный морской путь. Для поиска надежного маршрута от Владивостока к высоким северным широтам построили два ледокольных транспорта: «Таймыр» и «Вайгач». При этом задача не ограничивалась тем, чтобы проторить новую морскую дорогу. Андрей Вилькицкий отмечал, что цель сводится «не к плаванию через льды, а к пользованию свободной водой в определенный период времени. В силу этого главным вопросом в плавании Ледовитым океаном является знание физико-географических условий в этом районе, а также знание фарватеров и глубин, без чего нельзя ни разумно бороться со льдом, ни уклоняться от него в надлежащую сторону». Таким образом, особое значение приобретала исследовательская работа.

В 1913 году Борис Вилькицкий получил под свое командование «Таймыр» и стал помощником начальника экспедиции Ивана Сергеева. Тот отличался чрезвычайной осторожностью — на флоте даже шутили: «Где Сергеев прошел, там всякий пройдет». С точки зрения первопроходческой экспедиции, однако, шутка приобретала горький вкус. Хотя за время ее работы с 1910 по 1913 год удалось собрать обширные научные данные — картографические, гидрологические, метеорологические, биологические, астрономические, — с разведыванием нового маршрута дело не слишком продвигалось.

В марте 1913 года судовой врач «Вайгача» Эдуард Арнгольд писал Александру Колчаку: «В экспедиции у нас мрачно. В прошлом году, не дойдя 160 миль до м. Челюскина, повернули обратно. У Сергеева панический страх перед зимовкой, и это главным образом вредит делу…» Тут вмешался несчастный случай — руководитель экспедиции серьезно заболел, так что его пришлось отправить в Петропавловск. Начальником вместо него неожиданно для всех назначили Бориса Вилькицкого.

Вилькицкий повел себя весьма решительно. Для начала он предложил поискать проход севернее Новосибирских островов, и суда взяли курс на север. Ледовая обстановка была благоприятной, продвижению по неизведанным прежде водам ничто не мешало, и вскоре на карте появился новый остров, который позже получил имя Вилькицкого. Поблизости от Новосибирских островов путь преградили ледяные поля. Руководитель экспедиции принял еще одно достаточно рискованное решение: «Таймыр» и «Вайгач» должны были пойти разными путями, автономно. Прежде на такой шаг никто не отваживался, но так можно было значительно расширить область исследований.

На карте появилась бухта Марии Прончищевой — в одном из заливов первопроходцы нашли заброшенную хижину, где остановилась на свою последнюю зимовку экспедиция Василия Прончищева, которого сопровождала его жена. У мыса Челюскин дорогу судам преградил паковый лед, и Вилькицкий отдал команду идти на север, надеясь обогнуть плавучий ледяной остров.

Так была открыта Северная Земля — самый значительный участок суши, обнаруженный в ХХ веке, и, пожалуй, последняя из крупных неизведанных территорий на Земле. На ней водрузили государственный флаг, объявили русской, контуры береговой линии нанесли на карту. Поначалу ее планировали назвать Тайвай, объединив первые слоги имен ледоколов, но официальным именем стало «Земля Императора Николая II». В Северную местность переименовали только после революции. К северу от нее экспедиция обнаружила остров, который получил имя цесаревича Алексея (сейчас это Малый Таймыр).

У таймырского побережья суда вновь уперлись в ледяное поле, и Вилькицкий впервые протестировал ледокольные способности своих судов. Опыт увенчался успехом — «Таймыр» и «Вайгач» благополучно крушили молодые непрочные льды, но расход угля резко возрос. Пробиваться вперед было слишком опасно, и суда повернули назад, к Владивостоку.

В июле 1914 года ледоколы вновь пошли к северу. На этот раз Вилькицкий подготовился к возможной зимовке — угля, продовольствия и пресной воды должно было хватить на полтора года. Несмотря на то что началась Первая мировая война, экспедицию не отменили. Суда дошли до островов Де-Лонга, где вновь разделились: «Таймыр» направился к мысу Челюскин, «Вайгач» остался проводить исследования у Новосибирских островов. Встретились они уже в конце августа, добравшись до острова Жохова.

В ходе зимовки продолжались научные исследования. В частности, Николай Евгенов провел опыты по изучению верхних слоев атмосферы, используя воздушные змеи, к которым он крепил приборы-метеорографы. Вся добытая дичь для начала отправлялась к судовым врачам Эдуарду Арнгольду и Леониду Старокадомскому, и лишь в том случае, если она не представляла ценности для зоологической коллекции, поступала в распоряжение кока.

Выбравшись после зимовки на чистую воду, суда попали в шторм, а потом изрядно потрепанный «Таймыр» налетел на подводную скалу. К счастью, «Вайгач» сумел снять его оттуда, но идти дальше было нельзя, пока не была закрыта новая течь. Пришлось приступать к срочным ремонтным работам прямо тут, на архипелаге Норденшельда. Справившись с задачей, выдвинулись в сторону порта Диксон, где смогли надежнее подлатать пострадавшее судно. И наконец, был взят курс на финальную точку маршрута — Архангельск. 3 сентября 1915 года путь по Северному морскому пути с востока на запад был завершен. Борис Вилькицкий получил высшую награду Русского географического общества — Константиновскую медаль.

На этом в работе ГЭСЛО была поставлена точка — военное время диктовало свои условия. А последовавшая вскоре революция и вовсе изменила жизнь Бориса Вилькицкого. В 1918 году он еще продолжал исследовательскую деятельность — руководил Гидрографической экспедицией Западно-Сибирского района Северного Ледовитого океана. В 1920 году эмигрировал в Великобританию.

При этом советская власть неоднократно старалась наладить с Вилькицким отношения. В 1923–1924 годах контр-адмирал (это звание он получил в 1919 году) даже заключил контракт с СССР — он руководил третьей и четвертой Карскими экспедициями. С 1926 по 1928 год Борис, по меткому выражению княгини Зинаиды Шаховской, «из арктического адмирала стал тропическим» — Бельгия поручила Вилькицкому провести гидрографические исследования в Конго. Правда, африканский климат полярнику не пришелся по душе и сильно подорвал его здоровье. Последние свои годы он провел в Бельгии, где работал то бухгалтером, то статистом, то шофером грузовика, то преподавателем русского языка. Он подумывал о переезде на родину, но не сложилось, и арктический исследователь умер в доме престарелых на окраине Брюсселя. Только в 1996 году Борис Вилькицкий вернулся в Россию — в годовщину 300-летия Российского флота его прах перенесли в Санкт-Петербург и перезахоронили на Смоленском кладбище.

Ольга Ладыгина