«Владимирка», И. Левитан. Фото: https://ru.wikipedia.org/
Известный промышленник свои богатства не сохранил. Остаток жизни он провел на чужбине, существуя на пенсию, которую ему положил шведский парламент — риксдаг. А ведь некогда он регулярно вкладывал средства в исследовательские экспедиции, учебные заведения, тракт, связывающий Сибирь и Европу. Что двигало этим незаурядным меценатом и путешественником, со дня рождения которого 8 октября исполняется 175 лет?
Характер человека создает его судьбу
Александр Сибиряков слыл персоной чудаковатой: постоянно в разъездах, налегке, в одежде состоятельного крестьянина. Незнакомцу в голову бы не пришло заподозрить в нем выходца из рода богатых золотопромышленников. Общаться он предпочитал только с теми, кто заслужил его уважение, а прекрасных дам откровенно сторонился. Его сердцем полностью владела одна страсть — Сибирь, для которой ему было ничего не жалко.
«На нашем пароходе ехал Александр Михайлович Сибиряков, крупный золотопромышленник Сибири. <…> Александр Михайлович был образованный человек, но про его чудачества ходило много анекдотов. Он избегал женского общества, большую часть времени проводил в поездках, причем предпочитал лошадей. На пароходе он поселился в каюте капитана, который перешел к помощнику. Александр Михайлович почти не показывался пассажирам, гулял по палубе только ночью. Мне как-то удалось его перехватить, я заговорил с ним о его последних статьях в газетах, а также о туерном пароходстве. Александр Михайлович оживился, и мы уж начали было разговаривать, но в наш разговор вмешались ехавшие курсистки, и Александр Михайлович ушел в каюту. Потом я встретил его уже под Иркутском».
Из воспоминаний Ивана Попова, редактора газеты «Восточное обозрение»
Когда Александр Сибиряков получил свою долю наследства после смерти отца, ему было всего двадцать с небольшим. К этому моменту он уже имел весьма неплохое образование — после обучения в мужской гимназии Сибиряков уехал в Цюрих, где окончил высшую политехническую школу, попутно объехав всю Европу. Полученные знания он постарался с наибольшей пользой применить для развития своей любимой Сибири.
Надо сказать, он был не первым и не единственным в семье, кто стремился внести посильный вклад в общественное развитие. За спиной промышленника стояли пять поколений его предков и традиция — непременно сделать что-то для развития своей земли.
Крепостных крестьян, а следовательно, и поместного дворянства в Сибири не водилось, поэтому основную роль в общественной жизни играли местные купцы и приезжие чиновники. Первые искренне радели о своей малой родине, активно занимались меценатством, вкладывая деньги и в экономическое, и в культурное развитие региона. Чиновники обычно появлялись на несколько лет и зачастую рассматривали место назначения как возможность набить карманы и уехать назад. В Иркутске таких называли навозны́ми. Бывали случаи, что купцы, те же Сибиряковы, не стеснялись спорить даже с губернатором — уж они-то понимали, что нужно для процветания места.
К счастью, далеко не все «пришлые» радели больше о себе, чем о вверенной им территории. Например, с генерал-губернатором Приамурья Андреем Корфом тот же Александр Сибиряков охотно и с удовольствием вел дела. «Дважды мне довелось видеть, как он неожиданно являлся к Корфу, — писал в своих "Воспоминаниях о русской службе" Альфред Кейзерлинг. — Первый раз он нагрянул к нам в таежной глуши, когда мы сплавлялись на плоту вниз по Аргуни, и несколько дней оставался нашим спутником. Тогда-то я узнал его как высокообразованного ученого и созидателя сибирской культуры. Когда плот вышел к месту впадения Аргуни в Амур, где генерал-губернатора ждал пароход, Сибиряков так же внезапно, как появился, покинул нас и исчез в тайге. Второй раз я видел его в Нерчинске, куда нас привела инспекционная поездка. Однажды вечером генерал-губернатору доложили о его приходе, и он пробыл у нас до поздней ночи».
Портрет А.М. Сибирякова. Худ. А.И. Корзухин. Фото: https://ru.wikipedia.org
Промышленник делал все, чтобы улучшить транспортную инфраструктуру Сибири. И то — экономика богатого края растет как на дрожжах, торговля с заграничными странами идет в гору, а с дорогами беда. Вот и искал Александр Сибиряков возможность улучшить сообщение между Сибирью и другими регионами России, а также проложить оптимальный путь в Европу, зачастую используя для этого европейский же ресурс — например, исследователей и ученых.
Дорога до города дорога
В 1876 году иркутский меценат вложил 20,5 тыс. германских марок в Бременскую научную экспедицию по Западной Сибири — это была большая часть ее финансирования. Условие у Сибирякова было одно — внести в программу исследований изучение судоходности и климатических условий устья Оби. В этой экспедиции принимали участие известный зоолог Альфред Брем и знаменитый путешественник Отто Финш. Последний в отчете особо отметил, что «как Отечество его, так и ученые Общества (Общество немецких северо-полярных путешествий. — Прим. ред.) могут с гордостью считать А. М. Сибирякова своим почетным гражданином и членом».
Исследование реки Катунь, фото Л.К.Полторацкой, участницы Бременской экспедиции. Фото: https://rusneb.ru
В 1876 году промышленник внес 5 тыс. руб. на третье путешествие Джозефа Уиггинса по Карскому морю с целью проложить водный маршрут между Европой и Сибирью. Капитан сумел добраться до устья реки Курейки, впадающей в Енисей, и доказал, что пройти Северным морским путем в принципе возможно. Реализовать этот амбициозный проект взялся Адольф Норденшельд, надеявшийся уложиться на своем барке «Вега» в одну навигацию. Здесь уже Александр Сибиряков одними лишь финансовыми вложениями не ограничился, хотя и они были немалыми.
«С гордостью можем мы, русские, сказать, что преобладающее содействие этой экспедиции оказано нашим соотечественником — тем же г. Сибиряковым: им отправлены за свой счет остальные три судна экспедиции: 1) пароход "Лена" в 100 тонн водоизмещения, построенный в нынешнем году на заводе "Мотала" из бессемеровской стали и приобретенный отправителем за 48 тыс. крон; снабженный провизией с лишком на год, он имел назначением сопровождать "Вегу" чрез Карское море, мимо мыса Челюскина, до устья Лены, а отсюда, отделившись от Норденшельда, должен подняться до Якутска; экипаж парохода состоит из восьми человек под командой капитана Иогансена, не раз плававшего в Карском море; 2) пароход "Фрэзер", плававший в прошлом году к устьям Енисея и обратно, под командой капитана Нильсона; 3) парусный бриг "Экспресс" с грузом угля для паровых судов экспедиции».
Журнал «Нива» от 18 декабря 1878 года
Обойтись без зимовки Норденшельду не удалось, и Сибиряков предпринял все возможные усилия, чтобы выручить застрявшего во льдах путешественника. Для начала он отрядил ему на помощь приобретенный в Швеции пароход, который назвал «Норденшельд» — увы, тот потерпел крушение неподалеку от острова Хоккайдо. Тем временем промышленник сам вышел на пароходе «Оскар Диксон» к устью Енисея. Правда, этому судну тоже не повезло — оно смогло добраться только до берегов Ямала, где вмерзло в арктические льды. К тому времени, как Сибиряков добрался до Обдорска (ныне Салехард), «Вега» уже успела завершить свое путешествия, пройдя-таки Северным морским путем.
С 1885 года иркутский промышленник занимался Ангарским пароходством, в которое вложил немало средств. Он озаботился очисткой фарватера реки от порогов, пустил суда «Св. Николай», «Св. Иннокентий» и «Илим» в пробное плавание по нижней части Ангары с грузом хлеба, благодаря чему весьма непростой средний участок реки удалось благополучно освоить. Однако справиться с Падунским порогом не получилось — чтобы обойти его, понадобился бы обходной канал со шлюзами, пробивать который через скалы оказалось нерентабельным.
Картина, изображающая Адольфа Эрика Норденшельда, стоящего среди северных просторов. Фото: https://pl.wikipedia.org
Кроме того, Сибиряков взялся самолично прокладывать тракт длиной в 180 км, соединяющий Европу и Азию через Приполярный Урал. «Уже в 1882 и 1883 годах Сибиряков после первых тяжелых попыток пробиться морем, видя затруднения, которые представляет Карское море прохождению судов, начал исследовать путь по реке Щучьей до Югорского Шара, но последний оказался неудобным; знал, по расспросам, что между Обью и Печорой существует волок, он совершает лично по нем путешествие в 1884 году. Со свойственной ему одному энергией он взялся за упорядочение этого пути», — сообщал И. С. Левитов в своем докладе на общем собрании Уральского общества любителей естествознания 12 июня 1887 года. Сибиряковский тракт и впрямь на долгие годы стал важнейшей транспортной артерией, заметно облегчив положение жителей Печорского края.
Подумывал Александр Сибиряков и о том, чтобы проложить железную дорогу, но здесь возникло слишком много трудностей.
«Но поскольку ввиду ледовой обстановки Карское море открыто для плавания не каждый год, Сибиряков искал и других путей — от устья Печоры и острова Вайгач, шесть месяцев в году свободных ото льда. Обь, устье которой постоянно заперто льдами, в 600 верстах выше по течению из года в год вполне судоходна. Достаточно было оттуда проложить железную дорогу протяженностью не более 300 верст к свободному ото льдов морю на севере Урала, и она бы обеспечила львиную долю сибирского импорта и экспорта. Тем самым после регулирования рек и благодаря уже существующему каналу между Обью и Енисеем открылось бы свыше 20 тыс. км водных путей.
В 1882 году Сибиряков, с огромным трудом выхлопотав разрешение правительства, за свой счет заказал инженеру Гетте проект этой дороги. Однако реализация проекта застопорилась — отчасти вследствие кончины одного из инженеров, но главным образом из-за нечестности и сложностей, которые чинил Петербург».
Альфред Кейзерлинг «Воспоминания о русской службе»
Ученье — свет
Будучи сам весьма образованным человеком, Александр Сибиряков искренне радел о том, чтобы обеспечить знаниями как можно больше своих земляков. Надо сказать, что в этом отношении вся семья была солидарна, что проявилось практически сразу, как только братья и сестры вступили в наследство после смерти отца. Шестеро детей разделили деньги поровну между собой, что само по себе было достаточно необычным — как правило, старшему сыну доставалась большая часть состояния, а дочерям и вовсе причиталось только приданое.
Одна из сестер — Антонина, в замужестве Кладищева — умерла молодой. Казалось бы, чего проще — подели ее пай между оставшимися родными. Но Сибиряковы рассудили иначе. Они пожертвовали долю Антонины городу, основав для неимущих детей обоего пола бесплатное начальное училище ее имени. Александр Сибиряков состоял пожизненным почетным попечителем этого учебного заведения. Всего на начальные школы Иркутска он выделил 800 тыс. руб.
Важную роль сыграл промышленник и в создании Томского университета — первого из возникших за Уралом. В 1876 году он внес 100 тыс. руб. на содержание учебно-вспомогательных учреждений вуза. Министерство народного просвещения с умом пустило деньги в оборот, вложив их в государственные процентные бумаги, и к моменту открытия университета в 1889 году вклад с учетом процентов уже составил свыше 176,3 тыс. руб. Именно эту сумму и передали руководству заведения. На эти деньги оснащались кабинеты и лаборатории, пополнялась библиотека, приобретались коллекции для музеев и семена для ботанического сада. На них же финансировались экспедиции университетских сотрудников — например, командировка Василия Сапожникова на Алтай в 1898 году.
Закладка Томского университета. Фото: https://pl.wikipedia.org
В пополнении библиотеки Александр Сибиряков также принял посильную помощь: он приобрел за 2 тыс. руб. библиотеку поэта Василия Жуковского, насчитывавшую 4674 тома на разных языках, и за свой счет доставил ее в университет. Благодаря его же усилиям вузу отошли и собранные Норденшельдом зоологическая и ботаническая коллекции. В 1884 году университетский музей также пополнил рыцарский костюм японского воина, изготовленный не позднее XVII века, — очередной подарок Сибирякова.
Чтобы поощрять исследовательские работы, меценат внес в Академию наук 10 тыс. руб., учредив премию за лучшие труды по истории Сибири. Ее должны были вручать раз в три года. К сожалению, жизнь внесла свои коррективы, и премия попала к своим лауреатам лишь один раз. Впрочем, Сибиряков и сам писал научные труды, посвященные путям сообщения Сибири — благо в этой теме он разбирался лучше, чем кто бы то ни было.
Революция, Гражданская война, изменение государственного строя положили конец деятельности Сибирякова, о нем забыли. Правда, имя сохранилось — его носило одно из самых известных наших полярных исследовательских судов. Впрочем, как истинный влюбленный, Александр Сибиряков пекся не столько о своих интересах, сколько о благополучии той, кто занимал все его думы. И для Сибири он сделал достаточно, чтобы она была ему благодарна.
Ольга Ладыгина