Он начал преподавать немедленно по окончании Московского университета и выбрал метод не кнута, а пряника, чтобы вложить в головы недорослей премудрости науки. Вместе с друзьями создал увлекательные хрестоматии, а за ними и другие учебные пособия. Неслучайно в Географическом обществе он возглавлял отделение школьной географии.
Юный натуралист
Александр Барков родился в семье безземельного крестьянина в Тульской губернии. Его отец, отставной унтер-офицер, инвалид войны, был писарем в Каркадиновском волостном правлении, что давало семье возможность худо-бедно существовать и даже что-то откладывать. Он делал всё, чтобы обеспечить сыну хорошее образование, тем более что мальчик явно был очень способен к учению.
В четыре года Саша уже умел читать и в церковно-приходской школе, где начал получать образование, был одним из первых учеников. В девять лет окончил учебное заведение, к этому моменту преобразованное в земское училище, и задумался, что делать дальше. Со сверстниками-крестьянами ему было не слишком интересно, Барков предпочитал исследовать растительность окрестных лугов и примыкающего к селу Каркадинову леса с дубами-великанами. Второй страстью было чтение — по словам собственного отца, он буквально "глотал" книги, за которыми постоянно бегал к местному священнику отцу Ивану.
Без сомнения, талантливого мальчика необходимо было учить дальше, и отец решился отправить его в Епифанское земское училище. С проживанием и питанием помог случай — писарю был чем-то обязан прогоревший купец, который и предоставил младшему Баркову комнату и стол за 3 руб. в месяц — эта сумма оказалась посильной для семьи. Из класса в класс Александр переходил неизменно с похвальными листами и наградами I степени. Когда он окончил училище в 12 лет, вновь встал вопрос, как быть дальше.
Для поступления в гимназию нужно было переехать в Тулу, где на 3 руб. уже не устроишься. Кроме того, среди экзаменов оказалась латынь, которую в училище не преподавали. Ситуация осложнялась тем, что как раз к этому моменту приняли указ "о кухаркиных детях" министра Делянова, согласно которому отпрысков несостоятельных родителей принимать в гимназию было нельзя.
Тула. Вид на Успенский собор. Фото: Дмитрий Семин, участник фотоконкурса РГО "Самая красивая страна"
Однако Барковы справились со всеми трудностями. Латынь Александр вызубрил за лето по учебнику и сборнику упражнений — разобраться в науке у него не получилось, поэтому он просто заучивал книги наизусть. Этого хватило, чтобы поступить во второй класс. Отец был преисполнен решимости сделать всё возможное, чтобы дать ему образование, — все скопленные им деньги, 200 руб., он отдал на обучение Александра.
"Ещё недавно мой товарищ по тульской гимназии, член-корреспондент Академии наук Торичан Павлович Кравец вспоминал, какой эффект я произвёл при своём появлении: великовозрастный дылда, когда всем по 10–11 лет, дурно одетый, робкий", — писал Барков в своих воспоминаниях. Однако стеснённость в средствах не помешала юноше успешно учиться. Многие учителя делали всё, чтобы увлечь подопечных. Евгений Томашевич приглашал их к себе в гости, чтобы показать в подзорную трубу Юпитер и Сатурн, а также водил на ботанические экскурсии. Пётр Никольский старался разнообразить латынь, добавляя в уроки любопытные истории из различных областей, связанных с изучаемыми текстами. А суровый преподаватель греческого Никанор Белоруссов, державший в трепете всех учеников, дал Баркову возможность пройти обучение до конца: когда у того закончились деньги, он порекомендовал способного юношу в качестве репетитора для ученика первого класса. С тех пор Александр регулярно давал уроки и уже не ждал денег от отца, а, наоборот, сам помогал семье. Впереди была учёба в университете.
"Уже на второй день после получения аттестата зрелости многие из нас надели студенческие фуражки! Устроили поездку на лодках по р. Упе. Было очень весело. Пели хором «Гаудеамус». Всё шло хорошо, распрощались. Я заехал к моим старикам в Дудкино, собираясь затем ехать в Ефремовский уезд к Арсеньевым. Не знаю, по какому поводу я виделся с урядником. В разговоре он таинственно сообщил, что ему поручено следить за мной, потому что, «видите ли, во время гулянья на р. Упе вы пели какие-то недозволенные песни»".
Александр Барков "Из моей жизни"
От учёбы к учительству
Барков поступил на естественный факультет Московского университета, от которого, по его собственному признанию, "был без ума". Он попал в блестящий период в истории вуза, среди его педагогов были Климент Тимирязев, Иван Сеченов и другие известные учёные. Александр не изменял себе, отдаваясь обучению с истинной страстью, и после первых же экзаменов получил самую высокую стипендию.
Он всегда увлекался ботаникой, постепенно к ней добавилась география, которую читал создатель русской университетской географической школы Дмитрий Анучин. "Читал он просто, но стоило задать ему какой-либо вопрос, и можно было убедиться в его глубоких знаниях, — вспоминал Барков. — Знаток литературы он был изумительный! Археолог, этнограф, историк — чего только он не знал! Мы его называли «кладезь мудрости». Практических занятий никаких тогда не было и в помине. Можно было лишь читать что-либо или рассматривать альбомы с фотографиями".
Московский университет, 1820-е. Фото: wikipedia.org/Литературные места России. Москва: Издательство "Советская Россия", 1987
По окончании университета Барков примерно год жил частными уроками. В 1899 году ему предложили стать учителем географии в Александровском институте благородных девиц, во главе которого стояла племянница министра Петра Столыпина. Обучение там проводилось по особой программе.
"Почётным опекуном института был Александр Александрович Пушкин (сын поэта), генерал в отставке, всегда являвшийся в мундире с лампасами. Он был высок ростом, сед, имел бронзовый цвет лица, внешне походил на своего отца, поэта, но носил бороду. Вся его роль в институте заключалась в том, что он утверждал преподавателей, иногда присутствовал на уроках и всегда на экзаменах, раздавал награды и т. п. Характерной особенностью его являлась исключительная скромность. Это был мягкий, расположенный ко всем человек. После экзамена он долго и искренне жал руку преподавателя, произнося при этом только одно слово: «Спасибо!» О себе говорил в шутку: «Я — самое неудачное произведение Александра Сергеевича Пушкина»".
Александр Барков "Из моей жизни"
Параллельно учёный преподавал в Московском промышленном училище, весьма современно оборудованном и с большой программой по географии и естественной истории. Дальше последовали 5-я гимназия, женская гимназия А. С. Алфёровой, женские Педагогические курсы имени Д. И. Тихомирова. В 1931 году Барков вернулся в родной Московский университет, а с 1943 года уже возглавлял кафедру физической географии зарубежных стран. Свою преподавательскую деятельность он не оставлял и во время войны — будучи в эвакуации, читал лекции в Ашхабадском государственном педагогическом университете.
Надо сказать, что при этом Барков успевал заниматься и научной деятельностью: в 1920–1930-х годах он регулярно ездил в Крым, за рубеж, по Московской и Архангельской областям, изучая карстовые явления.
Увлекательное чтение
Уже на заре учительства Александр Барков с несколькими коллегами задумался о том, чтобы сделать свой предмет максимально увлекательным для учащихся. С интересным учебным материалом на тот момент дело обстояло худо. Как-то учёный обсуждал текущие вопросы на заседании Общества любителей естествознания, антропологии и географии вместе с Сергеем Чефрановым, Александром Крубером и Сергеем Григорьевым, тогда и родилась идея выпустить хрестоматии по географии.
"Для нас были ясны пороки школьного преподавания географии. Но как их можно было устранить, этого мы, по существу, не знали. Что-то нужно было сделать. Прежде всего как сделать уроки географии интересными? Для этого надо было отойти от сухих учебников… Мы решили издать хрестоматию, выбирая из описаний путешественников то, что нам казалось более типичным для страны и более интересным".
Александр Барков "Из моей жизни"
Работа закипела. Чтобы найти материал для "оживления" предмета, обратились к Дмитрию Анучину, который благословил четырёх авторов словами: "Дело хорошее", после чего позволил им пользоваться библиотекой, фотографиями, альбомами и прочими пособиями кабинета. Если информации не хватало, шли в библиотеки, в основном в частные, где позволяли брать книги на дом. Читали всё подряд, особенно полезными оказались французские учебники.
Начать решили с Азии, которую распределили по регионам, бросая жребий — это называлось "в шляпочку". В шляпу Сергея Григорьева бросили записки, а потом тянули, кому что достанется. Барков вытащил Центральную Азию. Работать приходилось урывками, ведь все четверо давали уроки. Александр 26–30 часов в неделю преподавал географию и биологию, причём в разных учебных заведениях. На то, чтобы просмотреть книги и выбрать подходящие отрывки, оставались только вечера. По субботам четверо авторов собирались вместе на квартире у одного из них и устраивали читки, подробно обсуждая каждый отрывок. "Иногда проходило гладко, но часто были горячие споры, доходившие чуть не до драки. Спорили и за ужином", — вспоминал Барков.
Страницы из издания "Иллюстрированный географический сборник. Европейская Россия"
Наконец рукопись была готова, настало время искать издательство. В крупные соваться побоялись, был высок риск, что там книгу публиковать не будут. В итоге обратились к некоему Байкову, державшему рядом с университетом небольшой книжный магазин. Тому рукопись понравилась, и он издал хрестоматию тиражом в 2 тыс. экземпляров. Те разлетелись практически мгновенно — учителя географии по достоинству оценили новое пособие.
Воодушевлённые авторы взялись за следующую часть света. С 1900 по 1904 год они выпустили семь хрестоматий: "Азия", "Америка", "Африка", "Европа", "Австралия", "Азиатская Россия", "Европейская Россия". "Во всех подходящих случаях мы старались брать путешествия и очерки русских исследователей и наблюдателей, находя, что русская точка зрения для нас более ценна и что иностранец может пройти мимо того, что может обратить на себя внимание русского наблюдателя, — писал Барков. — Хрестоматия, несмотря на высокую цену, бралась покупателями и школами".
Анучин с одобрением следил за деятельностью своих протеже, а в какой-то момент заметил, что пора бы им браться за учебники. Тут потребовались длительные обсуждения и совещания — принятая на тот момент концепция программы авторов решительно не устраивала, нужно было придумать что-то новенькое, больше подходящее для начального курса географии. В итоге решили давать теорию, используя конкретный образец, и познакомить учеников с общими понятиями на примере Европы. "Карта Европы — здесь и моря, и острова, и горы, и низменности. Можно говорить о многом. Тут есть и вулканы. Вот и будем изучать этот «географический объект». А после можно сказать и о вращении Земли", — рассуждали новаторы, претворяя свой план в жизнь.
Первый учебник "четырёх разбойников", как называл их известный географ Александр Борзов, прошёл на ура, и решили продолжать. Особое внимание уделяли картам — их заказывали за границей, разноцветные и с хорошими подписями. Дороговизна энтузиастов не останавливала — они были убеждены, что яркие иллюстрации необходимы, чтобы "способствовать разжиганию любви к географии". Они были готовы на оплату куда меньшую, чем получили авторы других учебников, главное, что книги получились интересными и познавательными и были допущены учёным комитетом Министерства просвещения.
Всю жизнь Александр Барков посвятил тому, чтобы увлечь учащихся географией. Он разработал курсы физической географии СССР и зарубежных стран, программы страноведения, общего землеведения и собственно методики преподавания предмета. Составленные им и его единомышленниками учебники, хрестоматии, справочники и методические материалы были на тот момент самыми увлекательными и познавательными.
Ольга Ладыгина