Все тайное становится явным

Архивы Русского географического общества — штука, конечно, поразительная: вроде, и зафиксировано всё с научной скрупулёзностью, и описано, и оцифровано многое, и даже в свободном доступе есть. Но нет-нет, да и выдадут они нечто новое. Вот, казалось бы, хранится в архивных недрах портрет великого учёного, академика Владимира Комарова, имя которого ныне носит Ботанический институт РАН. Прекрасный, надо сказать портрет. Кисти самого Владислава Измайловича. А достали его несколько лет назад для плановой реставрации, сняли раму — а на обороте ещё одно изображение. Неизвестного солдата.

Рано или поздно, всё тайное — становится явным. Так и «Неизвестный солдат» обрёл своё имя. И как ни удивительно, широко известное во всём мире.

Но обо всём по порядку.

Даже если вы никогда не слышали о Владиславе Матвеевиче Измайловиче, точно знаете его полотна, в числе которых, с одной стороны, романтичные барышни, ставшие популярными дореволюционными открытками, а с другой — первый канонический портрет В.И.Ленина и картина «Ленин на прогулке», с которой связана весьма символичная для настоящего повествования история.

Огромный холст в богатой раме долгое время висел в актовом зале 23-й Советской Единой Трудовой школы (ныне — школа №206, ранее — Петровское коммерческое училище, где Измайлович с 1898 года преподавал рисование, а в 1918-1925 годах директорствовал). Говорят, в 1970-х хулиганистый первоклашка влетел в картину и пробил в ней дыру. Её кое-как залатали и оставили до лучших времён, которые наступили в 2013-ом, когда нашлись деньги на восстановление полотна. И представьте эмоции реставраторов, увидевших на его обратной стороне под облупившимся покрытием — ещё одно изображение. И не абы какое, а известный парадный портрет Николая II по случаю его коронации, созданный в 1896 году Ильёй Савичем Галкиным.  

Похоже, Измайлович, преподающий в школе и лично знавший Галкина, решил спасти его творение, закрасив легко смываемой гуашью, а позже на другой стороне изобразил то, что требовала эпоха. Сейчас эту двуликую картину можно лицезреть в Эрмитаже.

В отличие от фрески на плафоне в танцевальном зале петербургского особняка банкира Степана Елисеева на Мойке, 59 (ныне здание принадлежит «Талион-отелю»). Роспись под названием «Торжество социализма», сделанная Измайловичем в 1926 году по заказу разместившегося здесь Центрального Партийного клуба, где тренировали советских агитаторов — скрывает его же собственную работу. В 1904 году он запечатлел здесь танцующие пары в костюмах разных эпох, что, понятное дело, не отвечало идеологии новых хозяев.

Надо сказать, что симбиоз барокко и соцреализма вышел весьма органичным. Множество метафор, умная композиция, тонкие цвета и стилистика — всё это дышит той самой «старой школой», которой художник никогда не изменял.

Отчётливо видна она и в портрете Владимира Львовича Комарова.

Академический портрет

Имя ботаника Комарова увековечено десятки раз. Растения, животные, насекомые, географические объекты, природоохранные организации, награды и даже целый научный институт были названы в его честь. И совершенно заслуженно. Владимир Леонтьевич действительно был большим учёным, который, как принято говорить, внёс колоссальный вклад в развитие мировой науки.

Тесно связан он был и с Русским географическим обществом. Так, студентом попав под негласный надзор полиции, Комаров выхлопотал место натуралиста в экспедиции на Дальний Восток и блестяще справился со всеми задачами. В 1897 году за результаты путешествий в Маньчжурию и Корею он получил от ИРГО Большую серебряную медаль имени Пржевальского.

Комаров успешно руководил АН СССР из Свердловска, но как только представился случай — прибыл в Ленинград. Блокада была позади, город восстанавливался, возвращались из эвакуации учреждения культуры, образования, науки. Отмечались и пропущенные за годы войны юбилеи. В их числе было и 75-летие Владимира Леонтьевича.

Последние числа октября 1944 года — стали отправной точкой расследования по делу двойной картины «Комаров — Неизвестный солдат».

Картина первая. Очевидная

То, что в исторической Штаб-квартире РГО в Санкт-Петербурге хранится портрет почётного президента Географического общества Владимира Леонтьевича Комарова было известно... всегда. Но никто не задавался вопросом, как он туда попал. В описях значилась просто картина, написанная цветной пастелью — без даты, имени художника и других данных. Время от времени она выставлялась на тематических экспозициях. А в 2020 году до неё дошла очередь на реставрацию. 

Сняли раму. И сразу два сюрприза: подпись художника с датой, а на обороте — ещё один рисунок такой же пастелью, но уже в технике гризайль.

1944 год во многом объяснял само наличие второго изображения: времена голодные, нужда во всём — простая экономия материалов. Да и автограф был более чем узнаваем, что подтвердили специалисты Эрмитажа. Кроме того, Измайлович всю блокаду прожил в Ленинграде, был донором, писал картины на военные темы. И продолжал работать в Доме учёных, где не мог ещё до войны не познакомиться с президентом АН СССР Комаровым.

Где он писал этот портрет неизвестно, но можно было предполагать, когда он мог это сделать.

Во-первых, на картине видны награды. Звание Героя Соцтруда Комарову присвоили в день его рождения 13 октября 1944 года, а получил он Золотую медаль «Серп и молот» вместе со вторым Орденом Ленина — 20-го и в Москве. Из рук «всесоюзного старосты» М.И.Калинина.

Во-вторых, есть документы, подтверждающие, что 28 октября 1944 года Владимир Леонтьевич прибыл в Ленинград и выступил на торжественном митинге, организованном в Ботаническом институте по случаю его 75-летия. Но этим дело не ограничилось: 31 октября Комарова чествовали в Ленинградском университете. 1 ноября — в Географическом обществе. 2 ноября днём академик с супругой отбыл в Москву и больше в Северную столицу не приезжал по причине болезни, которая ускорила его уход в 1945 году.

Таким образом, портрет мог быть написан в период с 28 октября по 2 ноября 1944 года.

Картина вторая. Невероятная.

Выявление авторства и даты создания портрета, конечно, порадовало. Но никак не объясняло личность изображённого на его оборотной стороне.

Версий было великое множество. Кто-то считал, что Владислав Матвеевич писал портрет в здании РГО, где в то время были сотни солдат и офицеров. Ведь помимо того, что географы в постоянном режиме выполнили задания военного командования (и архив, и библиотека, и картографический отдел РГО работали всю блокаду), там размещался эвакогоспиталь №2010. То есть на портрете мог быть изображён или проходящий лечение боец, или военный, приехавший с фронта за необходимыми данными.

Также предполагали, что раз Измайлович ездил на фронт и рисовал с натуры Героев Советского Союза, то на обороте портрета Комарова — один из 13, удостоенных Золотой Звезды за операцию «Искра», итогом которой 18 января 1943 года стал прорыв блокада Ленинграда.

Своё мнение высказали и бывалые поисковики РГО. Смущал их этот «красноармеец» до чрезвычайности. Но помимо поисковой интуиции, которую нельзя сбрасывать со счетов, поскольку её существование доказано опытным путём, ими руководила и наблюдательность. В числе отмеченных ими «странностей» — называлась «шинель» с совсем не шинельным воротником, да ещё и без знаков. Скорее, гражданские плащ или пальто. Однако человек в пилотке, а, значит, не чуждый военному делу. Не раз от поисковиков слышалась и фраза «Не, не наш». И даже после вопроса «А как же звёздочка?» они не меняли свою точку зрения.

Примечательно, что многие представители категории 50+, задумчиво рассматривая портрет, говорили, что лицо «очень знакомое».

И однажды один из них произнёс: «Да это же Тито!»

Время собирать факты

Любопытно, что первый официальный визит Тито в нашу страну состоялся 21–28 сентября 1944 года. Куда менее официальными были его более ранние «визиты».

Весной 1915 года, во время Первой мировой войны тогда ещё солдата австро-венгерской армии Йосипа Брозовича — взяли в плен части, которыми командовал тогда её русский генерал Маннергейм (т.е. будущий президент Финляндии пленил будущего президента Югославии). Пленный Брозович «посетил» Свияжск, Кунгур, Петроград, Омск, сошёлся с большевиками. Позже по делам Коминтерна жил в Москве в 1934-1936 годах, приезжал в 1939-ом. В целом, жизнь лидера Югославии до того, как он занял этот высокий пост — идеальный сценарий для остросюжетного фильма. Но здесь речь лишь об одном её эпизоде.

Целью приезда Тито в Москву осенью 1944-го было подписание соглашения между Народным комитетом освобождения Югославии и советским командованием о временном вступлении Красной Армии на сербскую территорию. Надо было скоординировать действия по освобождению Белграда и других регионов страны. Для этого требовались и политическая воля, и живая сила, и вооружение, и топографические материалы. А предоставляла их — Ленинградская картографическая часть, которая в своей работе (в т.ч. по приказу Ставки Верховного Главнокомандования) опиралась на специалистов и архивы... да, Географического общества.

То есть связь у Тито и РГО есть. Может, она и стимулировала Измайловича написать портрет военачальника Тито на обороте портрета академика Комарова?

Только вот где и когда он это сделал?..

Я знаю, что ничего не знаю

В расследовании истории с двойным портретом каждый открывающийся факт рождает ещё больше вопросов.

Проштудировав вдоль и поперёк советскую прессу за период визита Тито в СССР в 1944 году, не удалось найти не то, что фотографий, но и даже просто упоминания о событии. Там есть сообщения о куда менее значимых, протокольных встречах с иностранными гостями — и даже не Сталина, а обычных чиновников. Получается, что встреча двух Иосифов была не публичной. И простой смертный о ней знать не знал.

Ни словечка не найдено о Югославии и её лидере и в архивах РГО. В том числе, в уникальном источнике знаний о жизни организации в военную пору — дневнике учёного секретаря Географического общества Виталия Ромишовского. Первой военной осенью он поселился в здании на Гривцова и фиксировал его будни до февраля 1946 года. В фактах о «товарищеской встрече Комарова» есть упоминание, что из Ленинграда Владимир Леонтьевич увёз в Москву «въюки с книгами и картами», которые Ромишовский доставил ему на вокзал. Но это могли быть какие угодно карты, ведь Академия наук была важным «бойцом» фронта и тыла.

Впрочем, раз визит Тито к Сталину был секретным, то откуда такие данные могут быть в дневнике географа? Их даже и у военных нет. И вообще никто из опрошенных, имеющих доступ к архивам Кремля и МИДа, поездку Тито в Ленинград не подтвердил. Карты для освобождения Белграда — да, делали. Тито не видели.

Таким образом, личная встреча Измайловича и главы Югославии исключалась, оставляя вопрос не только о месте написания портрета, но и причину — с чего, вдруг, ему это вздумалось делать.

Причину мы так и не узнали. А вот что с местом — выяснить удалось.

Никакого «места» — не было.

Достаточно было вспомнить, что и первый канонический портрет В.И.Ленина, и картину «Ленин на прогулке», и многие другие изображения известных личностей Измайлович писал не с натуры, а с фотографий (Ленин вообще позировать отказывался) — как появилась мысль, что так могло быть и в случае с Тито. И с Комаровым, кстати, тоже.

Проверить версию труда не составило. Интернет практически мгновенно выдал фотографию ботаника, с которой был нарисован портрет. Она, кстати, была официальной, публиковалась в изданиях за авторством Комарова. Например, в той же многотиражной книге «Учение о виде растений». Измайлович только немного «повернул» академика, изменил направление взгляда, «спрятал» руку и по-своему разместил ордена (Комаров, судя по другим фотографиям, носил их иначе).

С исходником Тито оказалось сложнее, но фотография была найдена. И... поставила новый вопрос.

Дело в том, что фото президента Югославии, с которого совершенно очевидно написан портрет, обнаружилось в архиве Словении. И публикаций его совсем мало. Можно сказать, почти нет. А сделано оно при особых обстоятельствах.

Это произошло 29 ноября 1943 года на полях съезда Антифашистского совета национального освобождения Югославии, который создал сам Тито в поддержку вооружённого движения сопротивления против немецкой оккупации. Именно этот съезд осудил югославское правительство в изгнании и запретил возвращение короля Петра в страну, что полностью противоречило советским указаниям. Более того, в это же время проходила Тегеранская конференция, Сталин вёл тонкую игру с Черчиллем и Рузвельтом, в том числе, и по балканскому вопросу. И решение соратников Тито он расценил как предательство. Которое, кстати, не простил до самой смерти. Награждение Йосипа Броз Тито легендарным Орденом «Победа» было акцией политической. Пока Сталин был жив — президента Югославии в СССР не пиарили. Славу у нас он обрёл много позже.

Всё это делает ещё более загадочным путь фотографии к Измайловичу, который умер всего на 6 лет позже «вождя народов», когда в газетах по-прежнему не часто упоминали Тито и точно никогда не публиковали это фото.

И ещё деталь. Один внимательный человек, изучая портрет, углядел на вороте автограф Тито, который потом был тщательно заштрихован. Конечно, и изобразить, и ликвидировать автограф мог сам художник (излюбленную Тито пилотку-то он вон, как гармонично пририсовал). Но, опять-таки, где он этот автограф увидел? На обороте фотографии, которую, положим, некий дипломат, лично знакомый с Тито, показал Измайловичу? И Измайловичу ли. Искусствоведы однозначно так и не ответили.

Конечно, можно отправить портрет на экспертизу, которая установит хотя бы время её создания и процент вероятности авторства. Конечно, можно провести тщательное расследование биографии Владислава Матвеевича Измайловича, которое установит круг его общения... Но пусть хоть что-то останется тайной. Для следующих поколений исследователей. А они обязательно найдутся.

Это же Русское географическое общество!

Оно было, есть и будет.

Екатерина Хуторская