Вернуть из небытия. Нет ничего невозможного, если подойти к делу с искренним интересом и упорством. Отделение Русского географического общества в Республике Крым отыскало имена 2301 защитника Севастополя 1853–1856 годов. Известны губернии и сёла, из которых они родом, родственники, вероисповедание. Где обнаружили метрические книги? Как их расшифровывали? И для чего во время Ялтинской конференции Черчилля возили под Балаклаву? Подробности – в нашем репортаже.
Первая документальная
Крымская война – знаменательна многим. Во время неё случился прорыв в военно-полевой медицине, обговорили гуманитарные нормы для сторон и впервые попытались подробно задокументировать происходящее. На русской стороне работали лучшие художники и журналисты, при полках составляли подробные отчёты, на противоположной стороне – всё фиксировали британские фотографы: Роджер Фентон, Маркус Спарлинг, Джеймс Робертсон и Феличе Беато. На их снимках – лагеря союзников, разрушенный Севастополь, быт и смерть… Именно за множество свидетельств происходящего историки прозвали Крымскую войну первой документальной.
Крымская война (1853–1856) – также известная как Восточная и нулевая мировая – между Российской империей и коалицией в составе Британской, Французской, Османской империй и Сардинского королевства. Боевые действия разворачивались на Кавказе, в Дунайских княжествах, на Балтийском, Чёрном, Азовском, Белом и Баренцевом морях, а также на Камчатке и Курилах. Наибольшего напряжения они достигли в Крыму, поэтому в России война получила название Крымской.
По разным оценкам, за три года погибло от 100 тысяч до 500 тысяч русских, большая их часть лежит в безымянных могилах. Самое известное - братское кладбище в Севастополе. На нём 472 некрополя, в каждом из которых захоронены останки сотен защитников города. Сколько братских могил во всём Крыму – неизвестно.
Около десяти лет член Русского географического общества Константин Рубаненко и активисты его благотворительного фонда "Православный Крым" ухаживают за погребениями на старом православном бахчисарайском кладбище в квартале Русская Слободка. Здесь похоронены воины, скончавшиеся в госпиталях, которые размещались во время войны в Ханском дворце и в Свято-Успенском монастыре.
В какой-то момент у добровольцев возникло желание узнать, кто же тут похоронен.
– Высокие чины были похоронены на территории самого монастыря, – рассказывает Константин Рубаненко. – Частично их могилы сохранились и до наших дней, братия монастыря заботится об их состоянии. Однако незавидная участь простых солдат и офицеров, защищавших твердыню России – Севастополь и упокоенных в братской могиле в Русской Слободке, не давала нам покоя. Именно этот мотив двигал мною, когда я впервые попал в Крымский государственный архив. А дальше – любопытство становилось всё сильнее. Мы никак не хотели поверить, что все бумаги канули в Лету и что память об этих славных сынах Отечества забыта навеки.
В архиве Константин нашёл упоминание о захоронениях четырех тысяч воинов, а в советском документе 60-х речь шла только о двух тысячах. Встал вопрос о том, где же находятся остальные могилы, ведь не могли ошибиться в более раннем акте? Так началась детективная история.
Константин Рубаненко предположил, что, вероятнее всего, кладбище гораздо обширнее. Чтобы доказать это, мужчина нашёл деньги и привлёк археологов – местные чиновники и власти республики отказались финансово участвовать в бесперспективном, а главное – "бессмысленном" деле. Учёные, как и предполагалось, нашли останки и зарисовали реальный периметр братского погоста. Это всё было необходимо, чтобы обнаруженные захоронения официально получили статус вновь выявленного объекта культурного наследия. Подтверждение – есть. Статуса – нет. А пока эти документы всё ещё рассматриваются в местном комитете культурного наследия.
– В соответствии с законом об охране культурного наследия мы подали документы об обосновании необходимости поставить на учет вновь выявленные объекты культурного наследия, – говорит Константин Рубаненко. – Мы добиваемся, чтобы некрополь был взят под охрану государства, а работы археологов на вновь выявленных захоронениях павших героев финансировались за счёт средств бюджета, а не на частные пожертвования.
Параллельно с раскопками активисты два года вели переписку с различными инстанциями и ведомствами от Министерства обороны РФ и Генерального штаба до командования Черноморского флота и всех архивных учреждений страны, в поисках неизвестных документов времён Крымской войны. Всё впустую: нигде ничего не сохранилось. Однако они не отступались, писали во все крупные архивы. Внезапно из Центра хранения страхового фонда города Ялуторовска пришёл положительный ответ. Документы обнаружили в монастыре на территории Тюменской области, который в советское время стал частью местного архива. Вслед за ответом прислали 350 оцифрованных страниц метрических книг. В XIX веке подобные тетради вели полковые священники. Они аккуратно вносили информацию обо всех чинах.
– Записи очень подробные. Например, помимо фамилии, имени, отчества каждого служившего в полку они содержат сведения, откуда человек родом, из какой губернии, какого уезда, какого города или села. Из какого сословия, фамилия, имя, отчество жены. Дети по именам и возрастам, – рассказал секретарь отделения Русского географического общества в Крыму Геннадий Самохин. – Есть вторая часть записей – об усопших. Кто исповедовал, причащал, где совершено погребение.
Историки знали, что эти метрические книги существуют, но не знали их судьбу. Полагали, что тетради эвакуировали из Крыма накануне Великой Отечественной войны. Оказалось, документы вывезли вскоре после революции. Так, часть архивов попала в Санкт-Петербург, другая – в Москву, третья – в Ялуторовск Тюменской области. Какие-то документы, возможно, были утрачены. Это ещё предстоит выяснить.
Всем миром
Метрические книги вели от руки. Их язык и стиль написания несколько отличается от современного. Например, в дореволюционном алфавите существовало три разных буквы "е". Полгода студенты Крымского федерального университета им. Вернадского переводили записи "с русского на русский".
К "расшифровке" записей привлекли более 30 специалистов разных направлений. Министр внутренних дел Владимир Колокольцев проникся идеей и выделил своих экспертов-криминалистов, которые безвозмездно расшифровали несколько десятков проблемных записей.
Сейчас данные из 350 листов метрических книг внесены в удобную для дальнейшей работы электронную книгу программы Excel. Всего крымские эксперты расшифровали 2301 фамилию.
"Сделав анализ имеющихся архивных документов, мы смогли локализовать захоронение русских воинов в 22 населённых пунктах Крымского полуострова. Это просто чудо!" – восхищается Геннадий Самохин.
В списках представители 57 губерний, из них в современных границах России находится 33 территории.
Сейчас сведения можно найти по разным критериям: военным специальностям, полкам, месту призыва и месту захоронения, причине смерти и так далее. Большая работа проделана, чтобы установить, кто откуда родом, поскольку административно-территориальное устройство и страна за 160 лет сильно изменились. Удалось найти десятки некрополей, о которых учёные не знали или утратили информацию. Недавно к проекту присоединился фонд Фёдора Конюхова "Зелёная планета" и Военно-историческое общество.
Кто эти люди?
"Клевцов Максим Яковлевич, 29 лет, из однодворцев. Уроженец Орловской губернии Малоархангельского уезда, деревни Клевцовой (сейчас – Орловская область). Женат на Агафии Яковлевой, имеет детей – сына Феодора 14 и Йулиану 12 лет. Служил – в Екатеринбургском пехотном полку. Погиб – 15 декабря 1855 года".
"Семёнов Иван, 38 лет. Из крестьян. Уроженец Витебской губернии, Полоцкого уезда, деревни Будница (сейчас – Белоруссия, Витебская область). Женат на Варваре Николаевой, имеет дочерей Соломонию 12 лет и Ирину 4 лет. Служил – Бутырский пехотный полк. Погиб – 1 июля 1855 года".
И так – имя за именем. Судьба – за судьбой.
Нашлось даже место захоронения одного из 43 американских врачей, добровольцем приехавшего в Крым, чтобы помогать русским. Доктор медицины и хирургии Исаак Дрепер сражался на стороне России в составе Колыванского егерского полка. В 27 лет он навсегда остался в крымской земле.
Члены Русского географического общества решили вернуть имена как можно большему количеству крымских героев.
– Некоторые крупные захоронения русских воинов до сих пор остаются в забвении, – говорит Геннадий Самохин. – Забытые кладбища в городах Белогорск и Феодосия, в селах Фруктовое и Верхнесадовое под Севастополем, в селе Мироновка Красногвардейского района. В Бахчисарае на кладбище похоронено от 2000 до 4000 воинов, но нет даже памятного знака на месте захоронения. Мы хотим отдать должное людям, проливавшим кровь за русскую землю, и по возможности отыскать их родственников. Где они живут? Знают ли эти люди про судьбу своих предков?
Какие открытия готовит дальнейшее изучение метрических книг? Члены отделения РГО в Крыму понимают, что главные открытия впереди.
Не только русские
Февраль 1945 года. Ялтинская конференция, на которой три союзные державы – СССР, США и Великобритания определяют послевоенный миропорядок. Внезапно премьер-министр Англии Уинстон Черчилль просит принимающую сторону отвезти его в деревню Бурлюк под Балаклавой, где когда-то располагалось имение знаменитого поэта-футуриста Давида Бурлюка. Сотрудников НКВД, приставленных к премьеру, просьба удивила, но отказывать высокому гостю не стали.
Прибыв под Балаклаву, премьер-министр попросил остановить автомобиль посреди дороги; вышел, повернулся в сторону белой каменной стелы, одиноко стоявшей среди виноградников, снял шляпу, склонил голову и стоял так несколько минут в полном молчании.
Что же забыл Черчилль в деревне Бурлюк?
25 октября 1854 года произошло одно из самых нелепых и позорных событий в истории английской армии. В ходе Крымской войны под Балаклавой английский командующий лорд Реглан, расстроенный потерей в бою пушек, повелел их немедленно отбить у русских. С военной точки зрения затея была не очень разумная, однако ситуация усугубилась ещё тем, что капитан Нолэн, передававший приказ Реглана командиру лёгкой кавалерийской бригады генерал-майору Джеймсу Браденеллу, графу Кардигану, передал его в искажённом виде. Вместо пушек, взятых русскими частями в качестве трофеев, он велел кавалеристам отбить русские пушки, установленные на позициях.
Эта задача была абсолютно самоубийственной, однако лёгкая кавалерийская бригада в составе почти 700 человек беспрекословно отправилась выполнять её. Когда конница уже понеслась на русские пушки, капитан Нолэн всё-таки сообразил, что передал что-то не то, начал махать руками, но был убит огнём с русских позиций. И британская конница продолжила этот безумный заезд. Русские войска встретили английских камикадзе ураганным огнём. Несколько упорных британцев всё-таки доскакали до русских позиций, но были обращены в бегство. Спасать конницу бросили подразделения англо-французской армии, но они мало чем смогли помочь кавалеристам, гибнущим под огнём артиллерии.
Когда остатки бригады вернулись на свои позиции, то стало понятно: этого элитного подразделения более не существует. В броске на русские пушки погибло от половины до двух третей кавалеристов, было потеряно больше 500 отборных лошадей. И всё это произошло за какие-то двадцать минут.
В бригаду лёгкой кавалерии набирали представителей лучших аристократических семей Великобритании: герцоги, лорды, члены королевской семьи. И вся эта аристократическая элита Британии под Балаклавой была превращена в "пушечное мясо". Французский генерал Пьер Боске произнёс по поводу действий британской кавалерии знаменитую фразу: "C’est magnifique, mais ce n’est pas la guerre: c’est de la folie" – "Это великолепно, но это не война: это безумие". С тех пор место сражения именуют Долиной Смерти, а среди тех, кто сгинул в той атаке, был и дед Уинстона Черчилля.
Спустя несколько лет после посещения Балаклавы Черчилль напишет в своих мемуарах "Вторая мировая война": "Мне захотелось посмотреть поле битвы у Балаклавы. Осматривая местность, можно было представить себе ситуацию, с которой столкнулся лорд Раглан около 90 лет назад. Мы посетили его могилу утром и были очень поражены заботливостью и вниманием, с которыми за ней ухаживали русские".
А бывший нарком Военно-морского флота адмирал Николай Кузнецов оставил потомкам несколько строк о Черчилле: "Он побывал в Севастополе и осмотрел английское кладбище, сохранившееся со времён осады города в прошлом веке. Там был похоронен один из его родственников, знаменитый Мальборо".
Историки считают, что информация о захоронении предка Черчилля мало соответствует действительности. В своих мемуарах он почему-то об этом скромно умолчал, о "дедушке Мальборо" не написали ни в одной биографии премьер-министра. Но легенда получила широкое хождение.
Половина иностранных некрополей 1853–1856 годов также утрачена. Возможно, кампания по возвращению имён героям Крымской войны, начатая сейчас Русским географическим обществом, захватит историков и в других странах и поможет прояснить этот весьма любопытный факт.
Коллективная амнезия
В современных путеводителях большинство захоронений Крымской войны братские, а значит – безымянные. Но оказалось, что такие они лишь потому, что потомки не пытались узнать имена своих героических предков. Но почему русские люди предпочитают оставаться иванами, родства не помнящими?
Учёные эту особенность объясняют традицией. С 1699 по 1874 год в России существовала рекрутская повинность. Молодых парней забирали на пожизненную службу. Ей подлежали все сословия и классы, но костяк составляли крестьяне. Мужчина, на чью долю выпадала военная служба, своими близкими воспринимался уже умершим. Если солдат не умирал сразу на поле боя, то мучительно умирал от воспалившихся ранений. По статистике, до появления гениального врача Николая Пирогова смертность от полученных ран составляла до 70% – что в русских, что в союзнических госпиталях.
В своих "Севастопольских письмах" Николай Пирогов описывает факты, от которых по спине пробегает холодок: раненых складировали в одном месте, помощь оказывали часто только через неделю после ранения, транспортировали на голых телегах по избитым крымским дорогам, прикрыв одними шинелями. А на улице минус 15º, ветер, и ближайший пункт с едой и теплом – через 20–30 вёрст.
"Горькая нужда, беззаботность, медицинское невежество и нечисть соединились вместе в баснословных размерах в двух казарменных домишках, заключавших в себе 360 больных, положенных на нарах один возле другого без промежутков, без порядка, без разницы, с нечистыми вонючими ранами возле чистых, в пространстве по благоусмотрительному человеколюбию врача и смотрителя, герметически запертых при температуре,.. не перевязанных также, вероятно, из человеколюбия".
Н.И. Пирогов, "Журнал моей экспедиции", ноябрь 1854 года
В других местах он рассказывает о том, как людей сложили прямо на земле, что матрасы их пропитаны кровью и гноем – и те огромный дефицит, что "в Симферополе скопилось 13 тысяч человек, и никак их не вывезут: нет дорог, нет транспорта". Смерти врачей и сестёр милосердия, эпидемии, отсутствие лекарств и подделки лекарств аптекарями.
"В войне много зла, но есть и поэзия: человек, смотря смерти прямо в рыло, как выражался начальник штаба Семякин, когда шёл на приступ с азовцами, смотрит и на жизнь другими глазами; много грусти, много и надежды; много забот, много и разливной беззаботности.
Мелочность, весь хлам приличий, вся однообразность форм исчезает; здесь не видишь не киверов с лошадиными хвостами, ни эполет, ни чиновничьих фраков и даже ордена видишь только изредка; просто всё закутано в солдатскую сермягу, в длинные грязные сапоги, как дома, так и на дворе; я этот костюм довёл до совершенства и сплю даже в солдатской шинели. Посмотришь в госпитале, и тут вся наша формальность исчезает…"
Н.И. Пирогов, письмо к супруге №14 от 25 января 1855 года, Севастополь
Пирогов сумел изменить систему: раненых стали сортировать, оперировали тут же после битвы на нескольких столах, появились сёстры милосердия – не медсёстры в классическом смысле, но всё-таки, стали использовать эфир для операций, антисептики против заражений и гипс при переломах, а ещё уменьшили хищения в медицинской сфере и улучшили условия содержания покалеченных солдат.
Эти кадры ветеранов снимали к 50-летию Крымской войны. Пожилые. Уставшие. Покалеченные. И только взгляд этих людей остался прежний: смелый и решительный. Настоящие герои бессмысленной войны. Этим людям повезло выжить и донести до современников свою правду. Остальных – словно не было.
Для XIX века было естественным не наводить справок про солдат и офицеров, погибших во время Крымской войны. А потом – Первая мировая, революция, коллективизация, индустриализация, Великая Отечественная и вторая оборона Севастополя…
Члены РГО считают, что они должны пробудить интерес к павшим защитникам Севастополя и вписать их имена в героическую страницу истории.
Но не всё так просто. "Расшифровка" записей – это большая, кропотливая и нужная работа, которая требует немалых физических и материальных затрат. – К сожалению, за получение допуска к оставшимся метрическим книгам времён Крымской войны, согласно утверждённым архивом расценкам, по самым скромным оценкам, нам необходимо заплатить около миллиона рублей, – сетует Константин Рубаненко. – Мы не можем доказать, что не пытаемся нажиться на возвращении имён наших предков, а, напротив, тратим свои кровные, чтобы заполнить белые пятна истории. Эта ситуация для нас тупиковая, нам не собрать такие средства самостоятельно.
Его товарищ Геннадий Самохин видит и другой вариант: "Надеюсь, регионы смогут оказать поддержку мероприятий по увековечиванию памяти своих соотечественников, погибших при обороне Севастополя. В следующем году этому событию исполнится 165 лет. Возвращение имён – важный патриотический проект, объединяющий общество. Хорошо, если люди поймут это и откликнутся".
Проект "Увековечивание памяти героев Крымской войны, павших при обороне Севастополя в 1854–1855 годах" включает в себя издание книги памяти, создание новых и благоустройство старых мемориальных комплексов разного уровня в местах погребения воинов, открытые уроки о Крымской войне для школьников. Найти своих героических родственников можно с помощью каталога уже сейчас. Вот так выглядит его электронная версия.
Послесловие:
Братская могила героев Крымской войны с возвышающимся над ней шпилем и обелиском попала на картину известного художника Александра Куприна "Бахчисарай. Скалы в Русской слободке". Эти и иные документальные подтверждения, к сожалению, слишком слабый аргумент для крымских чиновников. Официального статуса "памятник регионального значения" обнаруженное братское захоронение до сих пор не имеет.
В ближайшее время на стене бахчисарайского кладбища в Русской Слободке силами членов РГО будут размещены гранитные плиты размером 8,5 метра с именами более 400 защитников Севастополя, погребённых там. Константин Рубаненко приобрел их вновь на собственные средства.
Наталья Мозилова