"И как-то даже было приятно рисковать": путешествия Николая Вавилова

Известный генетик-селекционер поставил себе задачу изучить растения со всего земного шара. Будучи уверенным, что теорию надо подкреплять практикой, он объехал Европу и Азию, Африку и Америку. Собрал сведения об основных сельскохозяйственных культурах, а заодно крупнейшую в мире коллекцию семян. Результатом тандема теории и практики стала успешная научная работа по нескольким направлениям, мировая известность, сеть аграрных научных учреждений. Кроме того, с 1931 по 1940 год исследователь был президентом Географического общества.

Естественными науками Николай Вавилов увлекался с детства. В доме была богатая библиотека, в которой хранились редкие книги и географические карты, а также гербарии. Будучи выходцем из крестьянской семьи, купец и промышленник Иван Вавилов позаботился о том, чтобы его дети получили достойное образование. Брат Николая Сергей стал известным физиком, академиком, одна сестра — микробиологом, другая — врачом. Сам Николай окончил агрономический факультет Московского сельскохозяйственного института и всю жизнь посвятил изучению культурных растений.

В первую экспедицию он отправился ещё в студенческие годы — в 1908 году путешествовал по Северному Кавказу и Закавказью. Пройдя в 1910 году практику на Полтавской опытной станции, окончательно разобрался, чем хочет заниматься в жизни. Чтобы развивать растениеводство, он поставил целью "собрать всё разнообразие культурной флоры земного шара, изучить сортовой состав каждого вида, научиться на этой основе создавать новые сорта и гибриды, приспособленные к условиям определённого района".

Конечно, Вавилов не претендовал на то, чтобы поднять такую махину в одиночку, отмечая, что для этого необходимы "усилия многих и многих исследователей". Однако и сам он умудрился проделать такой объём работы в этом направлении, что вполне хватило бы если не на многих исследователей, то на нескольких.

За дипломную научную работу молодой учёный получил премию Московского политехнического музея, а по окончании института в 1911 году остался работать на кафедре частного земледелия, с тем чтобы со временем заслужить звание профессора. Уже тогда он пришёл к идее, которая заставила его впоследствии объездить весь мир, — о необходимости "широкого географического подхода к изучению эволюции видов от начальной родины, где растение было взято в культуру, до конечных звеньев современной эволюции".

Пока же, чтобы углубиться в тонкости систематики и географии злаков, Вавилов прошёл стажировку в Санкт-Петербурге, в бюро прикладной ботаники под руководством Роберта Регеля и в бюро по микологии и фитопатологии у Артура Ячевского. Дальше последовало обучение за границей, куда Вавилов отправился в 1913 году. Он изучал новейшие достижения селекции во Франции, работал в Германии в лаборатории Эрнста Геккеля, изучал генетику в Англии — в Кембриджском университете и в Институте садоводства имени Джона Иннеса. В 1915 году вернулся на родину и занялся темой иммунитета растений.

В 1916 году русская армия в Персии начала страдать от непонятного недуга. Заподозрив, что дело может быть связано с некачественными злаками, военное руководство пригласило Вавилова как консультанта. Учёный справился с проблемой — оказалось, что мука из местных растений была заражена семенами плевела опьяняющего, с которыми туда попадал токсичный гриб. Последний вырабатывал вещество, вызывавшее у людей жесточайшее отравление, порой с летальным исходом. Стоило отказаться от использования местных продуктов, как "эпидемия" сошла на нет.

Учёный, однако, домой не торопился. Он получил разрешение отправиться в экспедицию вглубь Ирана с тем, чтобы изучить и собрать образцы культурных злаков. Исследуя пшеницу и рожь, Вавилов добрался до Памира, где пришёл к выводу, что такого рода горные "изоляторы" вполне могут служить местами рождения культурной флоры. Опасности биолога не страшили. Позже, в 1923 году, он писал, что ему "не жалко отдать жизнь ради самого малого в науке. <…> Бродя по Памиру и Бухаре, приходилось не раз бывать на краю гибели, было жутко не раз… И как-то было даже, в общем, приятно рисковать".

С 1917 по 1921 год Вавилов работал профессором агрономического факультета Саратовского университета, где организовал ряд экспедиций по юго-востоку России. За это время он тщательно изучил растительность Астраханской, Царицынской, Самарской и Саратовской губерний и в 1922 году выпустил книгу, посвящённую местным полевым культурам.

В том же году учёный на три месяца уехал в США. На обратном пути навестил Европу — встречался с генетиками и селекционерами в Англии, Франции, Германии, Голландии, Швеции и Дании. В 1924 году — очередная экспедиция, на этот раз в Афганистан, куда попасть было не так просто.

Во время афганской экспедиции Вавилов ухитрился добраться до Нуристана (в те годы его называли Кафиристан). Этот высокогорный район был закрыт для иностранцев, и учёный оказался первым, кто достаточно подробно описал его географию и этнографические особенности. Всего путешественники одолели караванным путём порядка 5 тыс. км. Вышедшая книга "Земледельческий Афганистан", которую Вавилов написал в соавторстве с Дмитрием Букиничем, стала первым серьёзным трудом по географии и экономике страны. За эту работу исследователь получил Серебряную медаль имени Н. М. Пржевальского.

На следующий год Вавилов поехал изучать сельское хозяйство Узбекистана. В 1926–1927 годах отправился в страны Средиземноморья. Начал с Африки — Алжир, Тунис, Марокко, потом переместился на Ближний Восток, в Ливан, Сирию, Палестину, оттуда добрался до Европы. Исследовав Грецию, Италию, Сицилию, Францию, Испанию, заодно заглянул в горные районы немецкого Вюртемберга. Пусть они не имели отношения к Средиземноморью, Вавилов не мог упустить случая познакомиться с местным земледелием. Всего маршрут составил около 2 тыс. км.

На очереди была Восточная Азия: в 1929 году учёный поехал в Китай, Японию, Тайвань и Корею. "Культурная флора Китая уникальна и сильно отлична по составу от других первичных очагов мирового земледелия, — отмечал он. — По богатству эндемичных видов Китай выделяется среди других мировых центров, многие растения здесь представлены поразительным разнообразием форм: соевые бобы, хурма, цитрусовые". Местные культуры вроде чая, бамбука и др., с точки зрения Вавилова, были весьма перспективными для разведения в советских субтропиках.

В 1932 году исследователь вернулся в Америку с тем, чтобы ещё сильнее отшлифовать свою концепцию о центрах происхождения и разнообразия культурных растений. "Новый Свет характеризуется поразительной локализацией главных центров земледельческой культуры, — писал Вавилов. — Карликовые республики Центральной Америки — Коста-Рика и Сальвадор — по площади составляя 1/100 США, по числу видов превышают число видов всей Северной Америки: США вместе с Канадой и Аляской".

Это было его последнее зарубежное путешествие. В 1934 году выезд за границу учёному запретили. Но он успел уже немало и охотно делился тем, что узнал, причём его с равным интересом слушали и маститые коллеги, и дети.

В целом Вавилов организовал больше сотни ботанико-агрономических экспедиций по всему свету и собрал богатейшую в мире коллекцию культурных растений — в 1940 году она насчитывала 250 тыс. образцов. Так появился первый в мире банк генов. Коллекция семян, собранная учёным, стала основой для селекционных работ и представляла настолько большой интерес, что Гитлер создал специальную команду СС для её захвата. Правда, трофей ему так и не достался.

Вавилов стал основателем направления ботаники, посвящённого иммунитету растений. Он планомерно разрабатывал учение о центрах происхождения культурных растений и выделил семь таковых на основании собранных материалов о мировых растительных ресурсах. Учёный добился заметных достижений в области изучения вида как системы и разработки внутривидовых классификаций. Изучал особенности наследственной изменчивости и сформулировал соответствующий закон. Описал ряд неизвестных прежде растений.

Увы, спокойно закончить работу Вавилову не дали. В 1930-х годах учёному начал активно противодействовать академик Трофим Лысенко, пользовавшийся покровительством Сталина. Постепенно ситуация вылилась в объявление генетики лженаукой. Против учёного сфабриковали обвинение в том, что "продвигая заведомо враждебные теории, Вавилов ведёт борьбу против теорий и работ Лысенко, Цицина и Мичурина, имеющих решающее значение для сельского хозяйства СССР", а затем арестовали.

Выйти из тюрьмы Николаю Вавилову было не суждено. После многочисленных допросов его судили, признали виновным и приговорили к расстрелу. Друзья и родственники пытались сделать всё возможное, чтобы спасти Вавилова, да и сам учёный после того, как был вынесен приговор, подал заявление на имя Берии, отрицая свою виновность. В 1943 году Вавилов умер в саратовской тюрьме — сердце не выдержало.

Десять с лишним лет спустя приговор был отменён, с Вавилова сняли все обвинения. Научная же реабилитация заняла куда больше времени. Только в 1966 году по постановлению Президиума СССР появилась комиссия, которой надлежало изучить наследие Вавилова. Труды учёного стали переиздавать, его именем начали называть улицы и посёлки. Он таки отдал жизнь за науку, но она его пережила и заставила потомков отдать должное своему служителю.

Ольга Ладыгина