Константин Богданов: "Мы хотим завершить Великую Отечественную войну на Балтике"

Каждый год сотни поисковиков отправляются по полям и лесам бескрайней России, чтобы вернуть имена павшим солдатам Великой Отечественной войны. Разведывательно-водолазная команда Константина Богданова ищет затонувшие подлодки. За 15 лет благодаря их проекту "Поклон кораблям Великой Победы" удалось узнать судьбу более чем 700 подводников. Ещё чуть-чуть – и ребята "завершат" войну на Балтике. Мы пообщались с руководителем команды Константином Богдановым и выяснили, что движет добровольцами и какие подлодки ещё не найдены.

– Константин, расскажите о своём проекте "Поклон кораблям Великой Победы". Как давно он существует и как возникла его идея?

– Проект существует с 2005 года, и в следующем году он отпразднует своё 15-летие. Начиналось всё с того, что в канун 9 Мая мы погружались к кораблям, погибшим в годы Великой Отечественной войны, и увековечивали память экипажа. Со временем из чисто мемориальной экспедиция трансформировалась в поисковую. Знаковое событие – обнаружение судового журнала на одном из катеров класса "Малый охотник" в районе Новороссийска. На флоте принято заполнять судовые бумаги простым карандашом, чтобы, попав в воду, записи сохранились. Спустя 70 с лишним лет мы прочитали судовые документы, узнали фамилию командира, благодаря телевизионным сюжетам нашли его сына. Этот случай позволил нам соприкоснуться с историей конкретной семьи, памятью о человеке, погибшем в годы войны. Те эмоции, ощущения, которые мы испытали, положили начало поисковой работе.

В 2009 году состоялась первая совместная поездка в Болгарию, а экспедиция получила международный статус. Вместе с болгарскими поисковиками мы идентифицировали и увековечили память экипажа подводной лодки Л-24. Проект развивался, и в 2012 году мы плотно занялись Балтикой. Первую лодку в этом регионе мы обнаружили во время совместных поисковых работ с финскими коллегами – ею стала П-1 "Правда". С 2013 года мы занимаемся поиском подводных лодок в Финском заливе – как в российских, так и в зарубежных территориальных водах, на территории Финляндии и Эстонии. В европейской зоне работы проходят совместно с нашими партнёрами, финскими поисковыми командами SubZone и Divers of the Dark. А в российской акватории мы действуем самостоятельно. Хочу отметить, что, когда мы обнаружили в 2013 году в районе острова Гогланд подводную лодку С-9, это было первое обнаружение подлодки в российских территориальных водах Финского залива. Из числа тех, что числятся пропавшими без вести.

– С чем это связано?

– Сложно сказать. В предыдущие годы на Балтике действовало достаточно много профессиональных поисковых команд, но, возможно, они не были в этом заинтересованы. После С-9 мы чудесным образом нашли линейный парусный корабль "Лефорт". Всего за 15 лет мы обнаружили или идентифицировали 16 подводных лодок. Одну, как я уже сказал, нашли в Болгарии, ещё одна подлодка времён Первой мировой войны, "Акула", лежит в территориальных водах Эстонии. Если же говорить о Балтике времён Великой Отечественной войны, то на территории России мы нашли, идентифицировали и увековечили память семи подводных лодок, пропавших без вести, ещё семи – в европейской зоне совместно с финскими поисковиками. Грядущий экспедиционный сезон будет уже не первым под флагом РГО, но я надеюсь, что в этом году мы поставим точку в поисковых работах.

– Что происходило на Балтике всё время, пока шла война? Больше всего подлодок затонуло около Гогланда, ближе к Финляндии?

– Если мы говорим о подводной войне, то всю территорию в районе Гогланда и Большого Тютерса перекрывало минное заграждение "Зееигель", которое насчитывало в некоторые моменты до 7,5 тыс. мин и порядка 14 линий. Дальше всю Балтику перегораживали минные поля. Несмотря на это, наши лодки прорывались, топили вражеские транспортные и военные корабли, стремясь прервать сообщение между Швецией, Финляндией и Германией, прекратить поставки сырья, оружия в войска. В результате в 1943 году немцы полностью перегородили Финский залив стальной сетью от дна до поверхности. Только тогда наши лодки не смогли выходить в большую Балтику. Во время своих боевых походов им приходилось преодолевать десятки линий минных заграждений под водой, и, конечно, каждый такой выход был подвигом вне зависимости от того, потопили они кого-то или нет.

– Где были самые горячие точки?

– Мы сейчас предполагаем, что большая часть погибла на "Зееигеле" – либо на выходе на боевое задание, либо по возвращении. Есть ещё три района, где есть скопления.

– Как много подлодок в Балтике нашли и сколько ещё осталось?

– Всего на Балтике в годы Великой Отечественной войны погибло 46 подводных лодок. Из них 24, то есть больше половины, пропали без вести. Почему такая разница в цифрах? Это значит, что лодка уходила в боевой поход, погружалась под воду на выходе с острова Лавенсаари, дальше либо полностью исчезала, и не было никаких вестей, либо вела боевые действия, делала донесения. Так, Щ-317 получила добро на возвращение домой и не вернулась. В огромной акватории Финского залива непонятно где, при каких обстоятельствах и что случилось с этим экипажем. Об этих лодках мы и говорим. К началу 2000-х пять из них были обнаружены в европейской зоне другими командами или гидрографией. Четырнадцать нашли мы, три числятся пропавшими без вести, и две – погибшими при известных обстоятельствах, но до сих пор не найденными.

– Вы рассчитываете найти их за год?

– Мы постараемся, тем более что дали такое обещание президенту. По нашим предположениям, две из них лежат в российских территориальных водах, остальные – в водах Эстонии и Финляндии. В этом поисковом сезоне мы приложим достаточно все усилия по поиску. 1 мая стартует экспедиция в район островов Гогланд и Большой Тютерс. После этого переедем в Эстонию и продолжим поиски там. На самом деле, 75-летие и такая заявка, сделанная на высоком уровне, накладывают на нас определённые обязательства. Но я уверен: мы справимся. Сегодня в команде проекта "Поклон кораблям Великой Победы" собрались люди, которые горят этой идеей и делают всё для того, чтобы мечта многих десятков семей стала реальностью. Мы – волонтёры-энтузиасты, никто этим не занимается для зарабатывания денег. Считаю, что Разведывательно-водолазная команда – одна из самых мощных в России, а может, и лучшая. Я горжусь, что являюсь её частью, 14 подводных лодок не находил никто.

– Имена подводников тоже удалось вернуть? Где находите семьи?

– Имена подводников известны. Очень много людей, увлекающихся историей, в частности историей подводной войны на Балтике, годами проводили обширную архивную работу. Благодаря им имена всех подводников восстановлены. Более того, почти в каждой семье память о них жива, а информация о найденной лодке всегда вызывает массу откликов. Очень важно, что память жива. Случаются встречи с детьми, сёстрами, братьями моряков. Старшее поколение встречает известие об обнаружении той или иной подводной лодки фразой: "Жаль, мама не дожила, она всегда верила, что папа найдётся".

За 15 лет из всех семей, что мы установили, а это порядка 300, только пять отказались приехать на панихиду и сказали: "Нам это не интересно, погиб и погиб". Родители, сёстры, братья все эти годы живут в надежде, что братская могила получит точные координаты с конкретными указаниями широты и долготы, куда при желании можно приехать и каким-то образом пообщаться со своим погибшим родственником. Ведь с чего ещё началась идея проекта? В канун 9 Мая практически у каждой братской могилы встанет почётный караул, будут приходить люди, возлагать цветы, венки, вспоминать. Напишут новые имена солдат, которые подняты из земли и перезахоронены. С моряками такого нет. Только люди, которые обладают соответствующей квалификацией, для других это недоступно. Лодки, которые мы находим, лежат на таких глубинах – от 60 до 100 метров, – туда не всякий человек донырнёт. А родственникам это важно, им хочется побывать. Мы же каждый год на каждую обнаруженную лодку проводим церемонию увековечения, если это происходит в российских водах, приходит корабль Министерства обороны, православные священники служат панихиду с поимённым упоминанием каждого члена экипажа. Один из них даже является членом нашей команды и ныряет вместе с нами.

Водолазы спускаются к подводной лодке. Там – финальная акция. Когда сделаны все съёмки, закончены работы, на корпус лодки, – как правило, на носовое орудие – устанавливается мемориальная доска с именами экипажа и названием лодки, устанавливается венок. После этого мы выходим на поверхность, где военные моряки отдают своим предшественникам воинские почести. Звучат залпы салюта, на воду кладётся венок. Это не только важно с точки зрения памяти, имеет глубокое символическое значение, но это важно и для родственников, которые в этот момент оказываются на борту корабля.

– Пытались ли вы поднимать подлодки и что из этого обычно получается?

– Любой корабль, на котором погибли люди, считается братской могилой, но, поскольку они пропали без вести и их местонахождение неизвестно, мы формируем соответствующий поисковый отчёт с указанием координат, обстоятельств обнаружения, особенностей, подробностей и направляем в Министерство обороны. Управление по увековечению памяти заносит эти данные в соответствующие картотеки, после чего лодки официально признаются воинскими захоронениями. Но трогать объекты в Финском заливе, на мой взгляд, неправильно. Во-первых, это братская могила. Во-вторых, состав воды в заливе настолько агрессивен к металлу, что любая лодка скорее развалится или сложится, нежели будет поднята на поверхность. И самое главное, что с ней дальше делать? Проводить её консервацию, вычищать, хоронить моряков, а потом ставить куда-то музеем? Наверное, да. Но это огромная работа и огромные деньги. Не факт, что затраты будут оправданы.

С 2015 года свои экспедиции проводим под флагом Русского географического общества и компании "Транснефть". Эти две организации помогли реализовать проект "Лефорт". Скажу нескромно: равного ему я не видел ни в России, ни в мире. Когда мы сделали 3D-музей трёх палуб парусника, который лежит на глубине 70 метров, эта масштабная работа заняла несколько лет, но такая форма отчётности в открытом доступе чрезвычайно интересна и важна для историков, родственников, детей, которые только мечтают связать свою жизнь с подводными открытиями. Это делает общедоступными знания подводной истории. С тех пор мы создаём трёхмерные модели каждой лодки. Это даже не модель, мы называем её 3D-мемориал, потому что он состоит из сплошного видео, которое собирается при помощи программы в 3D-модель.

– Сколько времени требуется, чтобы создать подобную модель судна?

– Это зависит от того, насколько качественно отработали съёмочные команды под водой. Например, 320-я "Щука", которую мы показывали президенту, там даже на модели виден венок, который установлен у носового орудия. Водолазы погружаются, делают съёмку участка за участком, пытаются собрать, доснимают... Работа достаточно напряжённая. 320-ю "Щуку" мы снимали, по-моему, в течение двух или трёх выходов. Собрали материал, провели мемориальную акцию. Потом раз – и участок рубки не монтируется. Что делать? Надо ехать, переснимать. Переснимали уже с венком и табличкой. А в целом, за прошлый год создали три мемориала. Это подводная лодка Щ-317 и Щ-405 в российских территориальных водах и С-12, которая лежит в территориальных водах Эстонии на глубине 86 метров.

– Вы уже не первый раз сотрудничаете с иностранными командами. Насколько охотно они идут на контакт?

– Первые наши "свидания" в акватории Финского залива были достаточно напряжёнными. Но когда возник вопрос об увековечении памяти подводной лодки Щ-324, случился прорыв. Мы увидели со стороны финских поисковиков внимательное и уважительное отношение к памяти советских подводников, а они в нас, что российскому государству, пусть и на уровне общественных организаций, небезразлична судьба этих людей. Это было, по-моему, в 2015 году. Мы тогда очень тепло поговорили, обсудили разные моменты, и с тех пор это самое комфортное сотрудничество, которое можно придумать. Пример – подводная лодка Щ-408. Она погибла в 1943 году во время надводного боя с немецкими десантными баржами. Надводный бой они вели для того, чтобы передать последнюю радиограмму: "Имею повреждения, противник не даёт заряжаться, прошу выслать авиацию, моё место Вайндло". Пятнадцать минут из двух 45-миллиметровых орудий экипаж вёл бой против двух БДБ (быстроходных десантных барж – ред.). Причём, как пишут немцы в своих отчётах, обслуга орудий постоянно менялась, потому что люди погибали, им на смену приходили новые. Всё ради того, чтобы два раза радист передал радиограмму. После этого лодка погрузилась, и ещё несколько суток финские корабли противолодочной обороны, которые были вызваны немцами, добивали её, прослушивая глубину и кидая глубинные бомбы туда, откуда слышались стуки. А экипаж несколько суток пытался поднять лодку, как-то её оживить. Там было 40 человек. Символично, что в 2016 году мы вместе с финнами обнаружили место гибели этой лодки, а в прошлом году – это тоже такой наш первый прорыв – мы получили официальное разрешение эстонских властей, и вместе с финнами совместная российско-финская команда поставила мемориальную доску к этой лодке. В прошлом году, спустя 75 лет с момента гибели этого экипажа, русские и финны вместе увековечили его память.

– Часто ли приходится сталкиваться с историями, от которых мурашки по коже?

– У каждой лодки – своя история. Щ-320, вероятно, подорвалась на мине. Экипаж остался в кормовых отсеках. Люди пытались вытолкнуть торпеду для того, чтобы выйти через торпедные аппараты. Торпеду заклинило, экипаж остался в лодке. Лодка М-95 подорвалась на мине. Точно так же остались в живых в кормовой части члены экипажа, но лодку бомбили глубинными бомбами. От бомб загнулась стойка леерного ограждения, оставшиеся в живых пытались выйти, но вот эта стойка леера заклинила люк.

Все остались в лодке. С-12 вообще разорвана пополам. А у Щ-408 все люки задраенные, и экипаж, приняв надводный бой, ушёл на дно, чтобы не всплыть никогда, но не сдать корабль врагу. На мостике лежит автомат-ППШ до сих пор. Это значит, там был командир, и они вынесли всё стрелковое оружие, чтобы исключить возможность захвата лодки. То есть матросы были готовы передать радиограмму и биться до последнего. Когда ты встречаешься с этими подробностями, видишь их, создаёшь 3D-мемориал и потом подробно его рассматриваешь, – в процессе работы или после – эти детали вылезают, и ты каждый раз узнаёшь какие-то новые подробности, которые к себе применить иногда сложно.

– Правда ли, что люди во время Великой Отечественной войны были другими по складу характера, оттуда и этот героизм?

– Войны бывают героические, бывают менее героические. Сейчас давать оценку с высоты более чем 75-летней истории, на мой взгляд, дело неблагодарное. Суворов говорил: "Война не закончена, пока не похоронен последний погибший солдат". Мы хотим завершить Великую Отечественную войну на Балтике. Я начинал в поисковых отрядах. До сих пор мои товарищи, сотни поисковиков, каждый год, даже зимой, уходят в леса, поля для того, чтобы поднимать останки безымянных бойцов. Я думаю, что в этой войне последний солдат не будет похоронен никогда. У нашей команды проекта "Поклон кораблям Великой Победы" есть, на мой взгляд, уникальная возможность попытаться закончить подводную войну на Балтике, похоронить последнего подводника, обнаружить последнюю подлодку, отдать этим людям воинские почести, которых они заслуживают. Когда последняя подводная лодка будет увековечена – а я надеюсь, что это случится в этом году, – мы сможем сказать, что Великая Отечественная война, хотя бы на этом маленьком участке боевых действий, закончена. Мне кажется, это будет самая главная оценка подвига тех людей, благодаря которым мы сегодня живём.

Автор - Игумен Иннокентий (Ольховой), эконом Данилова монастыря – участник проекта "Поклон кораблям Великой Победы"

P.S.: Интервью с Константином мы писали в конце апреля. Три дня назад стало известно, что в рамках экспедиции "Поклон кораблям Великой Победы" обнаружили ещё одну подлодку в Финском заливе у о. Большой Тютерс – Щ-302 "Окунь". Об этом событии – подробнее здесь.

Наталья Мозилова, Ася Стародубцева