Вопросы экономики: как появились мыс Дежнёва и река Федотова

О том, что возможность пройти по морю между Евразией и Северной Америкой открыли ещё в XVII веке, просвещённая общественность узнала почти век спустя. Не ради славы пустились Семён Дежнёв и Федот Попов в опасный поход по арктическим морям. Их интересовали в первую очередь торговые перспективы. Да и сложности, которые приходилось преодолевать ради выживания, были связаны не только с суровостью местного климата.

В 1736 году член Российской академии наук Герхард Миллер в ходе второй Камчатской экспедиции изучал документы архива Якутской приказной избы. Там он и наткнулся на "отписки" казака Семёна Дежнёва. Так выяснилось, что морской путь с Колымы к Анадырю был проложен давным-давно, а первопроходцами оказались якутский казак и холмогорский торговый человек.

Началось всё с того, что преуспевающий купец Василий Усов решил отправить своего приказчика торговать в Сибирь, поручив ему много "всякого товара" и выделив на экспедицию 3500 руб. — весьма немалые деньги по тем временам, когда лошадь на Руси стоила всего пару-тройку рублей. В Сибири она бы, конечно, обошлась в десять раз дороже, но и при таких ценах сумма была изрядной.

Четыре года ушло у Попова, чтобы добраться до Якутска. Оттуда двинулся дальше, ища подходящие рынки сбыта. Увы, на Оленёке дело не пошло, а на Яне, Индигирке и Алазее все торговые ниши давно были заняты другими купцами. Так к 1647 году Федот по прозвищу Холмогорец дошёл до Нижнеколымского зимовья, к востоку от которого пролегали неосвоенные земли.

Среди местных жителей ходили слухи, что дальше где-то там течёт удивительная река, не то Погыча, не то Анандыр, по берегам которой водится видимо-невидимо непуганых соболей. Пушнина была достаточно веским аргументом, чтобы задуматься об исследовательской экспедиции, и Попов решил попытать счастья и отправиться "встречь солнцу".

Чтобы предприятие оставалось в рамках закона, было необходимо сопровождение казака "для государева ясачного сбора", которому полагалось взимать ясак (дань) с местных народов, а заодно следить, чтобы купцы честно платили в казну пошлину с каждой сделки и не баловались продажей запрещённых товаров. Так к походу присоединился Семён Дежнёв.

Сам Дежнёв тоже с большим интересом относился к перспективе добраться до новых земель, тем более что опыт в их освоении у него уже был немалый. Как-то даже пришлось отбивать штурм Нижнеколымского острожка: ясачники взбунтовались. Казакам повезло выстоять гарнизоном в 13 человек против полутысячного войска.

Первая попытка экспедиции, предпринятая в 1647 году, обернулась неудачей — пробиться в море сквозь ледовый заслон не удалось. Попытались дотащить волоком до открытой воды кочи (поморские суда, специально созданные для хождения во льдах), но безуспешно. Пришлось вернуться в Нижнеколымск, а там вновь набирать ватагу — многие из тех, кто изначально решил примкнуть к Попову, идти с ним на второй год не захотели.

Семён Дежнёв, в отличие от многих, от экспедиции отказываться не думал. Мало того, ему пришлось приложить некоторые усилия, чтобы сохранить место за собой. О путешествии прослышал якутский казак Герасим Анкудинов и попытался подсидеть Дежнёва.

Личность эта была на Колыме печально известная — некогда он оставил дальнее зимовье без команды своего воеводы, после чего собрал вокруг себя лихой отряд "гулящих людей". Местное начальство было не слишком довольно таким беспокойным соседством — на шайку Анкудинова то и дело поступали жалобы, — но сделать ничего не могло. Загоревшись идеей обогатиться на чудной неведомой реке, главарь пустился во все тяжкие, чтобы убедить отправить на сбор ясака именно его. Он пообещал сдать в казну 280 соболей, а кроме того, отправиться в путь "своим животом (на собственные средства. — Прим. ред.), судном и оружием, порохом и всякими заводы".

Дежнёв уступать не собирался, "поднял ставки", обязавшись "явить государю прибыль в семь сороков и пять соболей", а кроме того, предупредил, что Анкудинов "прибрал к себе воровских людей человек с тридцать, и хотят они торговых и промышленных людей побивати, которые со мною идут на ту новую реку, и животы их грабить..." Ситуация осложнилась тем, что главарь лихих людей был должен Дежнёву 12 руб. и 10 алтынов с полуполтиною — это притом, что годовое жалование служилого человека составляло всего 5 руб.

Анкудинов возвращать деньги не желал и решил "утопить" конкурента самым банальным образом — написав на него донос. По его челобитной выходило, что якобы Дежнёв прилюдно страшно ругал приказчика Гаврилова, который был его непосредственным начальником, а посему над ним следовало устроить "царский суд". К счастью, Гаврилов достаточно хорошо знал казака и в "ябеду" не поверил, положив оставить Дежнёва в спутниках Федота Попова.

Но и Анкудинов сдаваться не думал — он самовольно снарядил коч и присоединился к отряду со своими 30 людьми. Попов, видимо, рассудил, что чем больше умелых вояк оправятся с ним в неведомые края, тем лучше, потому такому самоуправству не препятствовал. 20 июня 1648 года плавание началось: семь кочей вышли в море.

Читайте также: Подвиг до востребования: что открыл Семён Дежнёв и почему его открытие не замечали почти 90 лет

Путь дался первопроходцам нелегко. За два с половиной месяца, что они пробивались к Большому Каменному Носу, впоследствии ставшему мысом Дежнёва, мореходы потеряли четыре коча. Пройдя мыс, который 250 лет спустя по инициативе Географического общества получит имя первопроходца, моряки вошли в пролив, почти через 100 лет названный Беринговым. Им было не до осознания своего географического открытия: бурные волны разметали кочи в разные стороны, при этом судно Анкудинова потерпело крушение.

Старания были не зря, даже несмотря на чудовищные потери: казак сетовал, что "на ту на Анандыр реку доволокся я всего двенатцатью человеки", изначально же с ним в поход отправились 90. Но ему удалось наткнуться на "коргу" — так Дежнёв называл отмель, где обнаружил масштабное лежбище моржей: "Той реке Анандыре сделан чертёж от верха и до моря, и до той корги, где вылягает морской зверь". Моржовый клык, который тогда называли рыбьим зубом, ценили куда дороже соболей, поэтому экономическая задача экспедиции была выполнена.

Коч Дежнёва пристал к побережью Олюторского залива, потом первопроходцы добрались до Анадыря, где основали зимовье. Казак завязал отношения с анаулами и начал собирать с них ясак — порой местные жители пытались взбунтоваться, но в целом со своей задачей Дежнёв вполне справлялся. Проблемы начались, когда в 1652 году до поселения добрался Михаил Стадухин, решивший собрать дань по второму кругу и попытавшийся выжить Дежнёва с Анадыря, что ему, впрочем, не удалось.

В 1654 году ситуация повторилась: из Якутска пришёл Юрий Селиверстов, который тоже хотел собрать ясак, чего Дежнёв ему не позволил. В ответ на это Селиверстов написал кляузу, жалуясь, что на него нападали, один из сподвижников казака "дулом пищальным примахивал", а соболей они собирают не для государя, а "для своих бездельных нажитков", то есть повинны в злоупотреблениях.

Впрочем, в конце концов Селиверстов с Дежнёвым сумели поладить и уже вместе отбивались от коряков и добывали рыбий зуб. Лишь в 1659 году Семён Дежнёв отправился в обратный путь, а из Якутска повёз в Москву богатую добычу — клык моржа общей стоимостью более 17 тыс. руб. и пушнину.

Что же касается Федота Попова, его судьба оказалась более жестокой. После того как шторм разлучил его с Семёном Дежнёвым, приказчик вместе с уцелевшими людьми Анкудинова, перебравшимися на его судно, пристал к берегу неподалёку от Большого Каменного Носа. Здесь он был ранен в стычке с чукчами. Однако прохлаждаться времени не было — путники направились к Анадырю, куда шли десять недель. Добравшись же до реки, обнаружили, что ни леса, ни дичи там нет. Впереди ждала тяжёлая и голодная зимовка и снова трудный путь.

Семён Дежнёв не прекращал искать своего соратника и в 1654 году на берегу Берингова моря "отгромил" у местных жителей "якутскую бабу" — это была жена Попова. По её словам, тот дошёл до реки Камчатки, поднялся по ней вверх и встал на зимовку на речке, которую назвали его именем. А летом 1649 года прошёл по морю к западному берегу Камчатки до реки Тигиль, где умер от цинги, как и Анкудинов. Их товарищам тоже не посчастливилось — тех перебили коряки. Однако память о том, что сделал Федот Попов, дошла до наших дней, как и о Семёне Дежнёве. И возможно, это дороже прибыли, которую приказчик так и не увидел.

Ольга Ладыгина