Кастинг на роль Антарктиды, или В поисках Антиподии

Чтобы добраться до самого южного континента, человечеству понадобилось несколько веков, и все это время оставалось интригой, что же он собой представляет. Одни уверяли, что люди живут там припеваючи, наслаждаясь красотами природы и бесчисленными богатствами. Другие полагали, что человеку не попасть туда никогда, настолько надежно его защищают льды. И те и другие оказались неправы. 28 января 1820 года к берегам Антарктиды подошли суда «Восток» и «Мирный», а с течением времени, несмотря на суровость «льдинного материка», люди там вполне обосновались, поставив множество научных станций.

Первыми о том, что на юге непременно должна существовать Terra Australis Incognita, что в переводе означает «неведомая южная земля», высказали еще античные мыслители. В IV веке до н. э. Аристотель написал в своей «Метеорологике»: «Обитаемая земля делится на две части: одна — у верхнего полюса, где живем мы, другая — у противоположного полюса, к югу». Само название Антарктика ввели в обиход древние греки — так они обозначали не открытую пока земную поверхность, расположенную напротив Северной Арктики.

Поддерживал идею о существовании антихтонов и римский ученый Помпоний Мела, создавший в I веке труд «Описательная география». Он был убежден, что его современники не могут добраться до обитателей южной умеренной зоны из-за промежуточного засушливого пояса, отличающегося настолько жарким климатом, что пересечь его невозможно.

Писал в своем «Руководстве по географии» о южном материке и Клавдий Птолемей, живший во II веке. Оригиналы составленных им карт до нас не дошли, но имеется копия, сделанная монахами в Константинополе в 1300 году при Максиме Плануде, а также карта, составленная на основе текстов античного исследователя монахом-бенедиктинцем Николаем Германусом — последняя была издана в Болонье в 1477 году.

Возникает вопрос, откуда у древних возникла подобная убежденность в существовании неведомой земли. Ответ можно найти в трудах философа V века Макробия: он объясняет, что материки Северного полушария должна уравновешивать равноценная земля на юге. И дело здесь не только в эстетических предпочтениях, бытовавших в период Античности, хотя древние и впрямь любили симметрию. В данном случае мыслители исходили из законов физики — с их точки зрения, если бы не было достойного противовеса, Земля бы попросту перевернулась.

В XV веке португальцы Бартоломеу Диаш и Васко де Гама проложили вокруг Африки маршрут из Европы до Индии, и стало ясно, что к южному континенту Африка примыкать не может. В 1520 году совершил свое кругосветное путешествие Магеллан, обогнувший Южную Америку и прошедший из Атлантического океана в Тихий по открытому им и названному в его же честь проливу — предположения об Антарктиде вновь оказались несостоятельными. Зато появилась новая версия южного континента: за него приняли архипелаг Огненная Земля, находившийся по другую сторону пролива.

Десятью годами позже Фрэнсис Дрейк обошел обнаруженную Магелланом Огненную Землю, доказав, что это архипелаг, к югу от которого вновь простирается бескрайний океан. Пролив Дрейка, соединяющий Атлантику с Тихим океаном, оказался поспокойнее, чем Магелланов, поэтому отныне моряки предпочитали именно его.

В начале XVII века экспедиция под началом Луиса Ваэса де Тореса обошла Новую Гвинею. Стало ясно, что и здесь материка не видать. Правда, испанские монархи не спешили делиться открытием, поэтому на картах того времени все еще можно обнаружить некую гибридную землю, где Гвинея сливается в единое целое с Австралией.

Именно Австралия стала очередной версией Антарктиды — помимо Тореса, до северного побережья этого континента дошел нидерландский мореход Виллем Янсзон. Увы, и эта теория не выдержала проверки фактами: в 1642–1644 годах материк подробно исследовал голландский капитан Абель Янзон Тасман, совершивший туда две экспедиции. Он обошел его с юга и выяснил, что хотя Австралия и континент, но не тот. Впрочем, Тасман предложил альтернативу — открытую им Новую Зеландию.

Гипотезы продолжали множиться. Французский математик и астроном Пьер-Луи де Мопертюи, живший в XVIII веке, подвел научную базу под умозаключения древних — с его точки зрения, континенты Северного полушария непременно должен уравновешивать южный материк аналогичной площади. Ему вторил английский гидрограф Александр Дальримпль, ухитрившийся даже подсчитать население этого гипотетического материка, где должно было, по его мнению, проживать 50 млн человек!

Первопроходцы забирались все дальше на юг, и уже стало ясно, что на райские кущи и плодородные земли здесь рассчитывать не приходится. В 1738 году французский мореход Жан-Батист Шарль Буве де Лозье обнаружил среди айсбергов на 45° южной широты землю. Позже она оказалась островом, который назвали в честь капитана. Постепенно количество открытых островов в антарктических водах росло, но материк все еще скрывался от глаз исследователей.

В 1768 году за поиски взялся прославленный англичанин Джеймс Кук. Прежде всего он обошел вокруг Новой Зеландии и вынужден был констатировать, что это тоже не Антарктида. Еще три раза капитан пересекал Южный полярный круг — в 1773, 1774 и 1775 годах, в процессе добравшись до отметки 71° южной широты. 30 января 1774 года он практически вплотную подобрался к своей цели. Запись в судовом журнале свидетельствует: «В 4 часа утра на юге заметили ослепительно белую полосу — предвестник близких ледяных полей. Вскоре с грот-мачты увидели сплошной ледяной барьер, простиравшийся с востока на запад на необозримом пространстве. Вся южная половина горизонта сияла и сверкала холодными огнями».

Землю за льдами Кук не признал и пришел к выводу, что далее искать южный материк смысла нет. А между тем среди его спутников был юный уроженец острова Бора-Бора, который сходу подобрал для увиденного точное название Веннуа Театеа, что в переводе означает «белая земля». Впрочем, до материка оставалось порядка 150 км, так что ученые до сих пор спорят, что же именно увидел Кук: шельфовые ледники, примыкающие к континенту, или что-то другое. Так или иначе по возвращении именитый мореплаватель авторитетно заявил: искать дальше смысла никакого нет, все равно ничего найти не получится.

А спустя чуть меньше полувека за дело взялись русские мореходы. Идеей найти «льдинный материк» загорелся Иван Крузенштерн, сумевший заинтересовать ею и морского министра маркиза де Траверсе, и самого императора Александра I. Последний издал соответствующий указ, выделил необходимые финансы, и в июне 1819 года «Восток» и «Мирный» под началом Фаддея Беллинсгаузена и Михаила Лазарева вышли в море.

Читайте также: «Славу такого предприятия не должны мы допускать отнять у нас»

Все дальше продвигаясь на юг, первопроходцы обнаруживали новые острова. Открытия фиксировали и в судовом журнале, и в личных дневниках, которые вели даже некоторые матросы.

28 января 1820 года русские суда подошли к шельфовому леднику, ныне носящему имя Беллинсгаузена. Сам капитан описал событие в бортовом журнале скупо: «Продолжая путь на юг, в полдень встретили льды, которые представились сквозь шедший снег в виде белых облаков. Сплошные льды, насколько хватало зрения». Лазарев в своих записях уточняет, что лед был не простой, а матерый, то есть принадлежащий материку: «Достигли мы широты 69° 23’, где встретили матерый лед чрезвычайной высоты… простирался оный так далеко, как мо­гло только досязать зрение... Отсюда продолжали мы путь свой к осту, покушаясь при всякой возможности к зюйду, но всегда встречали ледяной материк».

Через несколько дней эти выводы подтвердил и Беллинсгаузен: «Здесь за ледяными полями мелкого льда и островами виден материк льда, коего края отломаны перпендикулярно и который продолжается по мере нашего зрения, возвышаясь к югу подобно берегу». Наличие континента подтверждали и полярные птицы, в частности буревестники — их присутствие означало, рядом должна быть земля. Но чтобы быть уверенными в этом, капитаны продолжили исследовать свою находку. За время плавания они подходили к берегам Антарктиды несколько раз и сумели достаточно точно занести ее очертания на карту, подтвердив наконец правоту античных мыслителей.

Читайте также: Открытие Антарктиды