"При царе не возвращайтесь": два с половиной столетия эмиграции казаков-некрасовцев

Ровно 60 лет назад, осенью 1962 года, в Левокумском районе Ставрополья появились необычные новосёлы. Их было около тысячи человек, 215 семей. Они разительно отличались от местного населения. Мужчины серьёзные, непьющие. Женщины — причудливо-старомодно одетые. Говорили вроде бы по-русски, но как-то странно. Более того, иногда меж собой переходили на турецкий язык. Прибывшие держались обособленно. На работе выполняли двойную, а то и тройную норму. Вопреки советской идеологии, носили нательные крестики, молились утром и вечером. Даже лица у этих людей были какие-то другие…

Себя они называли некрасовцами. Не в честь знаменитого русского поэта, а по имени исторической фигуры, атамана Игната Некрасова.

В 1707 году на Дону вспыхнуло восстание под предводительством Кондратия Булавина. Это была реакция части вольного казачества на реформы Петра I. Царь огнём и мечом выжигал прежнюю Россию вместе со старой верой. И далеко не все согласны были терпеть.

Одним из соратников Булавина, а в какой-то момент даже правой рукой стал Некрасов. Его отряды захватили Царицын (ныне Волгоград), где лихой атаман устроил себе резиденцию.

Однако силы были не равны. Восстание утопили в крови верные Петру I войска, Булавин был убит. А Некрасов со всей своей общиной спасся на Кубани, в то время принадлежавшей Крымскому ханству. Здесь он организовал казачью республику и выпустил так называемые "заветы Игната" — правила жизни для своих людей, основанных на старой вере. Примечателен один из заветов: не возвращаться на родину при царе.

Продвижение Российской империи на Кубань, а затем и в Крым снова заставило некрасовцев искать себе место под солнцем. Они нашли его на территории Османской империи. Турецкий султан дал казакам значительные привилегии, как бы мы сейчас сказали, освободил от налогов. Взамен некрасовцы должны были нести воинскую повинность. Поселились они в придунайской Добрудже, это регион на территории нынешних Болгарии и Румынии. Но в конце XVIII века некрасовцам пришлось уйти и из этих благодатных мест под давлением запорожцев, которые в своё время принимали участие в подавлении Булавинского восстания, а затем, после разгрома Сечи, сами были вынуждены бежать за границу.

Турецкие власти предложили некрасовской общине новое место жительства — у озера Маньяс (нынешнее название — Куш гёлю). Это большой, богатый рыбой, пресноводный водоём в западной части современной Турции.

За время скитаний община претерпела изменения. В Добрудже было довольно многоликое население, в том числе жили там русские липоване. Они тоже исповедовали старообрядчество, контактировали с некрасовцами. Иногда их даже путали. А порой липоване сознательно назывались некрасовцами, чтобы иметь такие же льготы от турецкого султана. Часть некрасовцев, ушедших на территорию Малой Азии, поселились на острове Мада на Бейшехирском озере, однако им не повезло: чума погубила большую их часть.

Так или иначе, но костяк общины, сохранявшей "заветы Игната", до середины ХХ века жил именно на Маньясе.

Несколько раз царские власти делали попытки вернуть беглецов на родину. Сначала при Екатерине II, но, как говорится, ещё было "свежо предание". Указ Александра I от 25 июля 1811 года разрешил некрасовцам поселиться в Бессарабии, причём им гарантировалась даже свобода совести. И небольшая часть вернулась в Россию.

Мощный импульс идее возвращения дал выход указа Николая II о веротерпимости. Ещё одним мотивом стала Первая мировая война — воевать с Россией праправнуки соратников Игната Некрасова всё же не горели желанием. В 1912–1913 годы в Российскую империю переселились 150 семей. Сначала они осели в Грузии, но после революции и создания национальной республики жить там стало неуютно. И уже при советской власти эта часть общины переехала в Ново-Ахтарский район нынешнего Краснодарского края.

Основная же часть — около 200 семей — осталась в Турции.

Маньясцы продолжали вести переговоры теперь уже с советской властью о своём возвращении. И хотя царя в России уже не было, появилась другая проблема — новая власть была "безбожной". Тем не менее к 1927 году некрасовцы уже чаяли вернуться, однако в Советской России проявились новые тревожные тенденции: с НЭПом было покончено, индустриализация и коллективизация перемалывали крестьянство. Затем начались репрессии, война и тема возвращения сошла на нет.

Некрасовцы были осторожны в главном для себя вопросе. Они знали о состоянии дел в Советском Союзе, поскольку контактировали с уже переехавшими туда соплеменниками. Поэтому на рубеже 50–60-х годов, почувствовав "оттепель", вновь задумались о переселении на родину.

Власти СССР стремились вернуть бывших соотечественников исходя в том числе из логики идеологического противостояния с США. В то же самое время некрасовцев агитировали перебраться за океан представители Фонда Толстого, организованного дочерью писателя Александрой Львовной в Америке для помощи эмигрантам и сохранения русской культуры.

Обстоятельства переезда в Советский Союз хорошо помнили старики-некрасовцы, рассказы которых в начале 80-х годов записала музыковед и историк культуры Вера Никитина. Буквально на днях из печати выходит её книга "Казаки-некрасовцы. К 60-летию возвращения в Россию". Большое двухтомное издание посвящено живой истории и традициям общины, ставшей за два с половиной века фактически субэтносом русского народа. Проект осуществлён при грантовой поддержке Русского географического общества.

По данным Веры Никитиной, в Турции остались лишь три семьи, 10 семей выехали в США. Основная же часть — 215 семей — отправились в Советский Союз.

— Проблемой оставалось место назначения, — говорит она. — Советские власти не разрешили некрасовцам поселиться на милой им Кубани. Взамен предложили Ставрополье. Это засушивая степь, где летом температура воздуха держится у отметки +40 °С. В отличие от этих мест, климат в Турции был куда благоприятнее. К тому же на новом месте не было крупных водоёмов. А рыболовство стало основным промыслом некрасовцев. К слову, они считались в Турции едва ли не лучшими в своём деле, ловили рыбу в озёрах, реках и морях.

И тем не менее выехавшие "на разведку" в Левокумский район Ставрополья старики-некрасовцы привезли решение: "Едем!"

Немалую роль в этом решении сыграли социальные блага. Вернувшимся обещали платить зарплату и пенсии, бесплатную медицину и школы, наконец, электричество — всего этого не было в турецком селе Коджагёль.

- Но принципиальным вопросом оставалась, конечно, свобода вероисповедания, - продолжает Вера Никитина. – И эта проблема, хотя и не сразу, была снята, когда удалось спустя несколько лет построить два церковных прихода, как и было в Турции.

Настоящей драмой некрасовцев автор книги считает тот факт, что любая власть, будь то в Османской империи, царской России или Советском Союзе, использовала их в своих целях. Когда решался вопрос о новом месте жительства последователей Игната Некрасова в Советском Союзе, логика была грубо прагматическая: вон в винсовхозе некому работать — там и селитесь. Более того, уже на месте общину фактически разделили: в соседнем селе работники нужны были не меньше. Расстояние в 25 км кажется небольшим, но впоследствии это способствовало процессу дальнейшей дезинтеграции общины, ослаблению семейных связей. И в конечном счёте ассимиляции. Наверное, она была неизбежной.

Вообще, это интересный феномен: прожив 250 лет в совершенно чужой среде, некрасовцы сумели сохранить себя и свою культуру. Но, вернувшись в Россию, за несколько десятилетий многое утратили. Конечно, виной тому в первую очередь тот уклад жизни в СССР, который, мягко говоря, не способствовал сохранению самобытности. Церковь у некрасовцев появилась спустя шесть лет, и построили они её сами. В школе с их детей срывали нательные крестики. Сам порядок, при котором ребёнок либо становился пионером, либо изгоем, являлся жёстким социальным горнилом.

Впрочем, нужно иметь в виду и другое. Притом что в Турции к некрасовцам относились уважительно, всё равно они жили на чужбине. У общины был колоссальный стимул сохранить себя в иной среде. А вот в России, казалось бы, такой нужды не было — кругом же свои! И мускул, державший некрасовцев в социальном тонусе, стал слабеть. Вплоть до того, что прежде практически не употреблявшие алкоголь мужчины стали себе это позволять.

Тем не менее традиции предков ещё соблюдались в 60–80-е годы ХХ века, когда были в силе те, кто хорошо помнил жизнь по "заветам Игната" в Турции. Как свидетельствует Вера Никитина, некрасовцы очень трудолюбивы. Там, где местные (а по сути, тоже приезжие, только из других регионов страны) с трудом выполняли норму выработки на виноградниках, некрасовцы перевыполняли её в два, а то и в три раза. В условиях административной системы это была палка о двух концах: норму "ударникам" просто увеличивали. Но некрасовцы и её перевыполняли. Их хозяйства были самими зажиточными, но не сами труженики. И не забудем: до 1974 года колхозники в СССР не имели паспортов.

Когда же появилась возможность уехать из деревни, многие молодые люди потянулись в города. В том числе и некрасовцы. На селе оставались старики, традиции уходили вместе с ними.

Попав в эту среду в 1982 году, Вера Никитина была поражена настоящей культурной роскошью, открывшейся ей. Ещё бы, ведь это был осколок допетровской России!

- Некрасовцы интересны тем, что смогли сохранить богослужебную практику старообрядчества, традиции крюкового знаменного пения, восходящие к Древней Руси, – объясняет Вера Никитина. –  И самое удивительное: поют всё по памяти (книжная грамотность утрачена). Они сохранили фольклор, огромное количество песен разных жанров, истоки которых восходят к началу XVIII века на Дону. Огромен репертуар протяжных, карагодных (хороводных) песен, богатых своеобразным мелосом. Чрезвычайно интересна свадебная традиция, в которой представлены и архаические жанры, и ритуальные приговоры, и множество песен разных периодов формирования. Очень необычна плясовая культура, вобравшая хореографические фигуры, восходящие к греческим, балканским, турецким традициям.

Помимо того, что некрасовцы сохранили допетровскую культуру, они в каком-то смысле создали и свою собственную. Почти 250 лет жизни бок о бок с другими народами неизбежно привело к культурному взаимопроникновению и синтезу. Храня старый русский язык, некрасовцы знали турецкий, греческий, румынский. Интересно, что в облике некрасовцев даже беглый взгляд может увидеть различные этнические мотивы, заимствованные в иноязычном окружении. Впрочем, началось это даже не в Турции, если вспомнить, как исторически формировалось донское казачество.

Речь некрасовцев, церковные распевы, их танцы и песни, включая турецкие, можно услышать и увидеть: к книге приложены CD и DVD с уникальными записями, привезёнными из фольклорных экспедиций по России и Турции. То, как выглядели некрасовцы до и после возвращения, демонстрируют архивные фотографии и работы известного фотохудожника Юрия Лунькова, которого в полной мере можно назвать соавтором книги.

За скобками нашего рассказа остаётся один неудобный вопрос. Долгие годы некрасовцев в России считали чуть ли не предателями — с тех самых пор, когда они, будучи на службе у крымского хана, совершали набеги на южные границы Российской империи. Сам Суворов воевал с ними. И в Первую мировую большая часть некрасовцев также находилась по ту сторону линии фронта.

Был ли у них выбор? Чтобы ответить на этот вопрос предельно честно, наверное, нужно оказаться хотя бы временно на месте самих некрасовцев. К тому же в разные годы эта двусмысленность трактовалась по-разному в зависимости от доминировавшего в обществе дискурса: от врагов и отщепенцев до носителей истинного духа вольницы, без которого немыслима история казачества, а значит, и России.

Вспоминая о судьбе некрасовцев в День народного единства, нам важно кое-что осознать. Во-первых, что бы ни было в истории, некрасовцы — плоть от плоти нашего великого народа. Во-вторых, их умение жить в мире и дружбе с другими этносами — не просто навык, но всё же свойство национального характера.

Наконец, самое главное: выжить и сохранить себя им помогла сверхценная идея о том, что в этом большом мире у них есть Родина, куда рано или поздно они вернутся…

Айвар Валеев