Робинзону из романа Даниэля Дефо повезло: он оказался на необитаемом острове с тёплым климатом, где серьёзных хищников не водилось. Главными его врагами были одиночество и дикари, изредка навещавшие остров. Русские же "робинзоны" ухитрялись выживать в ледяной Арктике и тайге, отражать атаки медведей и справляться с регулярными набегами китайских воинов. Как им это удавалось, читайте в нашем материале.
Шесть лет на промысле в Арктике
В 1743 году мезенский купец Еремей Окладников отправил корабль к Шпицбергену – промышлять моржей. Из-за встречного ветра судно под командованием кормчего Алексея Химкова не смогло достичь места назначения. Корабль снесло к острову Эджу, а потом и вовсе заковало в лёд. Опытные моряки знали, что на острове должна быть хижина, построенная там другими поморами, но её местоположение оставалось неизвестным. Искать убежище всей командой смысла не было, выяснять, где и в каком состоянии хижина, пошёл Химков с пятнадцатилетним племянником и двое охотников – Фёдор Веригин и Степан Шарапов.
Они нашли охотничий домик, где и заночевали. А наутро обнаружили, что ветер отнёс льды с вмороженным в них кораблём за пределы видимости. Ни один из оставшихся там десяти человек не выжил – судно затонуло. Вчетвером поморы остались на острове с одним ружьём и 12 зарядами, небольшим запасом муки и табака. Кроме того, у них был маленький котелок, топор, нож и кресало с трутом для разведения огня.
На растопку собирали топляк – принесённые морем доски, щепки и брёвна, – хижину привели в порядок. Потихоньку начали обрастать хозяйством: даже ухитрились обустроить себе кузницу, из подручных средств соорудив пару щипцов и молоток, с помощью которых на плоском камне "выковали" два наконечника для рогатины. Она им не раз пригодилась: белые медведи проявляли живой интерес к припасам поморов, да и ими самими были не прочь закусить.
Заряды быстро кончились: заготавливая припасы, охотники подстрелили 12 оленей. Но поморам удалось сделать лук из обнаруженных на берегу изогнутого елового корня и жил белого медведя. Соорудили из оленьих шкур подобие невода, чтобы ловить рыбу. Голод Химкову и его товарищам не грозил: помимо оленьего мяса и рыбы, они били птицу, собирали яйца, даже добывали из морской воды соль. Но этого было мало, чтобы защитить людей от цинги – смертельной болезни, к которой приводит недостаток витамина С. Чтобы решить проблему, поморы собирали и ели ложечную траву, квасили её на зиму. Другим источником необходимого витамина была тёплая оленья кровь – Фёдор Веригин, который отказывался её пить, в итоге умер от цинги.
Прошло шесть с лишним лет, пока "робинзонов" нашёл корабль под командованием Амоса Корнилова, который сам направлялся на Шпицберген, и оказался неподалёку от Эджа по той же причине, что и Химков с соратниками: из-за встречного ветра. Корнилов согласился доставить их в Архангельск за 80 рублей. Деньги были не проблемой: трудолюбивые промысловики погрузили на судно Корнилова 50 пудов оленьего жира, 10 медвежьих шкур, более 200 оленьих и песцовых шкур. Продать это всё по прибытии не составило труда.
Возвращение Химкова домой чуть не привело к смерти его любящей жены, но к счастью, всё закончилось хорошо.
"Оная в то время стояла на мосту, как судно приставало, и, узнав своего мужа, коего она нежно любила и коего, не видя долгое время, почитала уже мёртвым и оплакивала. Вышед из терпения и не дождавшись, пока он сойдёт с судна, скочила она по неосторожности с мосту в воду, дабы поспешить в его объятия, но едва тут не утонула".
Пётр Людовик Ле Руа, "Приключения четырёх российских матросов, к острову Шпицбергену бурею принесённых"
Семь лет на страже добычи на берегу Охотского моря
Как так вышло, что летом 1805 года Якова Мынькова, единственного из артели зверобоев, в которой было 11 человек, бросили на острове Беринга, сказать сложно. Охотники перебрались на соседний остров Медный, а их товарищ якобы остался присматривать за шкурками песца, которых зверобои добыли 600 штук. Однако для охраны ему не оставили никакого оружия, да и утвари у "сторожа" не было – один лишь "худой", по его собственному выражению, топор. У него не оказалось даже кресала и запаса провизии. Ни за шкурками, ни за Яковом артель так и не вернулась.
"В том месте, где меня оставили, мало было способов для пропитания, и для того я перешёл на другую сторону острова и расположился жить при реке, в которой было много рыбы. На зиму опять возвратился на прежнее место, где нашёл весь промысел песцов, оставленный мною в юрте и уже испортившийся. Я об этом не жалел, я думал только о своём спасении. <…>
Надлежало подумать, как достать огня, в котором я имел нужду и для варения пищи, и для согревания себя от стужи. Долго не придумывал я способа: наконец вспомнил, что у меня, к счастью, была бритва. Нашёл кремень, древесную губку от тальника, растущего на острове, и мне удалось высечь огонь. В жизнь мою ничему так не радовался, как тогда".
Из воспоминаний Якова Мынькова, записанных штурманом Иваном Васильевым
Отшельник поневоле собирал птичьи яйца, грибы и ягоды: на острове росла морошка, шикша и карликовая рябина. Соорудил себе удочку с крючком из гвоздя. Чтобы продержаться зимой, использовал сугробы в качестве холодильника и хранил там припасы. Видимо, мороженые ягоды, которые он ел либо свежими, либо варёными в тюленьем жиру, помогли Мынькову уберечься от цинги. Добывать тюленей без оружия он не мог, но мёртвых животных иногда прибивало к берегу – охотнику доводилось находить также нерп и даже китов.
Весной 1812 года дальневосточного "робинзона" спасла команда брига "Новая Финляндия", штурман которого Иван Васильев и записал его воспоминания о нелёгкой жизни на острове.
"Через час посланные привезли того человека на судно. Надобно быть свидетелем его удивления, восторга и благодарности, чтобы описать сие. Долго он не мог промолвить ни слова и только проливал слёзы на коленях, подняв руки к небу. Первые его слова были: "Слава Богу, что до меня милостив! Я думал, что меня совсем здесь бросили и забыли навсегда!" Долго он горько жаловался на свою судьбу".
Из воспоминаний штурмана Ивана Васильева
Десять лет на перевоспитании в Приамурье
Молодой дворянин Сергей Лисицын отличался буйным характером. Он окончил университет со степенью кандидата математических наук, но предпочёл военную карьеру. Она тоже не задалась: из гусарского полка Лисицына исключили за дуэль с полковым адьютантом, после чего дальний родственник пристроил его на корабль, плывущий к Аляске. Однако и здесь 24-летний бузотёр не оставил свои привычки: будучи изрядно подшофе, он наговорил гадостей капитану, а потом начал подбивать матросов устроить бунт на корабле. Капитан не мог оставить его безнаказанным, так в апреле 1845 года Лисицын оказался в гордом одиночестве – и связанный, и с завязанными глазами на берегу Охотского моря. Впрочем, руки ему напоследок развязали.
"Любезный Сергей Петрович! По Морскому уставу вас следовало бы осудить на смерть. Но ради вашей молодости и ваших замечательных талантов, а главное, подмеченного мною доброго сердца я дарю вам жизнь... Душевно желаю, чтобы уединение и нужда исправили ваш несчастный характер. Время и размышления научат вас оценить мою снисходительность, и если судьба когда-нибудь сведёт нас снова, чего я душевно желаю, то мы не встретимся врагами. А. М.".
Из письма капитана к Сергею Лисицыну
Сняв повязку с глаз, незадачливый мятежник смог оценить ситуацию, в которой оказался. Капитан был с ним щедр: он оставил Лисицыну чемоданы с одеждой, романовскую дублёнку, три пары сапог, пару пистолетов, ружьё с 24 зарядами, шашку, кинжал, складной нож, огниво и запас спичек, запас сухарей, чая и сахара, две фляги с водкой, бритвенный и чайный приборы. Были и ценные вещи на будущее: золотые часы, 2800 рублей кредитными билетами. Даже о приятном досуге "робинзона" позаботился суровый воспитатель: в распоряжении Лисицына оказались карандаши, краски и бумага для рисования, чертёжный набор, письменные принадлежности и 200 гаванских сигар.
Не приученный к грубому труду Лисицын сумел всего за два месяца возвести себе жилище, стены которого сплёл из ивовых ветвей, а крышу настелил валежником и законопатил мхом. Чтобы не тратить понапрасну драгоценные патроны, он смастерил лук и пращу, соорудил верши – полукруглые плетёнки для рыбной ловли. Год он жил один, промышляя охотой и рыболовством, собирая грибы и орехи. Потихоньку обустраивался: налепил себе глиняной посуды, придумал, как без плотницкого инструмента соорудить мебель.
Вскоре пришло спасение от одиночества. В апреле 1846 года таёжный "робинзон" обрёл сразу двух "пятниц". Они остались на потерпевшем крушение корабле, остальные пассажиры которого ушли на боте. Мастерового Василия забыли в трюме, где он выполнял срочные работы, а юноша Пётр лежал в лихорадке и не мог передвигаться. Лисицын спас обоих.
На корабле обнаружились семена и живность, необходимая для фермерского хозяйства: 8 холмогорских дойных коров и бык, 16 украинских волов, 26 овец романовской породы, птица, а также две овчарки, чтобы стеречь всё это хозяйство. Уже втроём мужчины отправились прочь от моря на поиски хорошего места для фермы.
К концу лета они обосновались на острове среди озёр, засеяли поле озимой рожью, построили жилище, научились делать молоко, творог, сыр. На досуге развлекались чтением книг.
"Однажды утром, перебирая вещи с корабля, хранящиеся в амбаре, Лисицын заметил тюк без надписи. Он распаковал его и увидал кипу книг <…> С этого дня Лисицын в свободное время занимался чтением, не пропустив ни одной книги открытой им библиотеки, а по вечерам читал товарищам или псалмы, или Библию, или Евангелие. Как ни занимательны были для него математические, военные, литературные и хозяйственные сочинения, но Книгу опытной хозяйки считал он неоценимым сокровищем. Пользуясь изложенными в ней наставлениями, он скоро научился печь хорошие ржаные и ситные хлебы и пироги, а также делать хороший квас, чему не без некоторого труда научил и обоих своих товарищей".
Из книги Николая Сибирякова "Русский Робинзон", написанной по дневникам Сергея Лисицына и на основе личных бесед с ним
Потихоньку росло и население маленькой фермы: сначала к ним прибился китаец, приговорённый мандарином к мучительным истязаниям и спасённый Лисицыным, потом – вызволенный им же из китайского плена нерчинский казак Роман, позже – 20 солдат, заплутавших и замерзавших насмерть в тайге. Характер бывшего офицера изменился, как и надеялся мудрый капитан, а сердце его оказалось и впрямь добрым.
Вскоре их ферма стала настолько успешной, что привлекла внимание китайцев, от которых поселенцам пришлось отбиваться с завидной регулярностью. К 1855 году попытки китайцев захватить Приют, как назвали своё хозяйство поселенцы, стали настолько настойчивыми, что Лисицыну с товарищами пришлось отправиться через материк за поддержкой. Они добрались до поселения в Приамурье, откуда Лисицын отправил письма родным и в Русское географическое общество с новостью о том, что в окрестностях Приюта ему удалось найти залежи золота и меди.
На защиту поселения отправилась тысяча солдат, Приют удалось отстоять. Лисицын начал разрабатывать прииски золота и меди, на этом он сделал себе изрядное состояние. И был искренне благодарен капитану за его суровый урок.
"Огромный запас мехов, проданный за хорошую цену, и наследство тётки доставили Сергею Петровичу средства разработать золотые прииски близ Приюта, пустить в ход чугунные и медные заводы, а также устроить несколько превосходных ферм.
– Случалось ли вам встретиться с капитаном корабля, высадившим вас на необитаемый берег? – спросил я однажды Сергея Петровича.
– Наше первое свидание было очень радушным. Добрый старик плакал от счастья, убедившись в моем нравственном перерождении. Второе и последнее свидание стало очень трогательным – плакал уже я: старец скончался на моих руках, благословляя двух своих сыновей.
– Оставил он детям состояние?
– Никакого. Капитан всю жизнь заботился только об интересах казны.
– Где же они теперь? Вероятно, в Морском корпусе?
– Нет, отец поручил их мне. Я поместил их в Московский университет. – Через минуту Сергей Петрович добавил: – Я вполне сознаю свою священную обязанность – долг мой отцу выплатить детям".
Из книги Николая Сибирякова "Русский Робинзон", написанной по дневникам Сергея Лисицына и на основе личных бесед с ним
Ольга Ладыгина