Как студент стал первым исследователем Камчатки: труд жизни Степана Крашенинникова

270 лет назад вышла книга «Описание земли Камчатки». Ученые называют ее первой научной монографией и по сей день считают вполне достойной изучения. В труде охвачены практически все сферы знаний: география, биология, этнография, история. И все это — плоды исследований человека, не имевшего ни ученой степени, ни опыта научной работы. За время экспедиции он проехал 25 773 версты — порядка 27 тыс. км.

Решение о том, что во Второй Камчатской экспедиции должны участвовать представители Академии наук, было принято не случайно. К тому моменту Сибирь уже около полутора веков входила в состав России, между тем, кроме основных географических объектов, о ней не было известно практически ничего. Чтобы исправить ситуацию, к указу о Великой Северной экспедиции под руководством Витуса Беринга государыня Анна Иоанновна присовокупила второй, согласно которому в поход надлежало послать также профессора и пару «российских студентов, которые б могли по Юпитеровым спутникам в разных местах долготу обсервовать и после, яко будучие в практике, сами в профессоры вступить». Они должны были «такожде географическое порядочное описание и осмотр или примечание о плодах земных, и минералах, и металлах, и ботаническое, ежели найдутся, учинить».

В Академии, однако, пришли к выводу, что профессоров для работы понадобится двое — один будет проводить «обсервации, или наблюдения астрономические, физические, анатомические и что до истории натуральной, или естественной, принадлежит», а второй — исследовать все, что имеет отношение «до уставов веры и обычаев (тамошних) людей, до языков же древностей и письмен». Студентов им в помощь тоже отрядили несколько больше.

Впрочем, вовсе без помощи студенты не остались, о чем свидетельствовали слова самого «Крашенинникова, который о гмелиновом добром сердце и склонности к российским студентам Ломоносову сказывал, что-де он давал им в Сибири лекции, таясь от Миллера, который в том ему запрещал».

В ходе экспедиции молодой студент старательно вел «Дорожный журнал», где тщательно описывал все увиденное: наскальные рисунки на берегах Енисея и Томи, слюдяное месторождение и горячие источники байкальского побережья, аргунские серебряные копи, внешний вид, особенности быта и языка местных жителей и заезжих торговцев, встреченные по пути растения и животных. Его работа настолько впечатлила профессоров, что, когда Беринг поставил академическому отряду задачу исследовать Камчатку, и Миллер, и Гмелин, как вспоминал последний, «единодушно избрали… господина Крашенинникова, который во всех отношениях отличался от своих собратьев своим трудолюбием и желанием все порученное ему точно выполнить и добрая воля которого была нам известна благодаря многочисленным испытаниям».

С морскими путями и впрямь все оказалось не слишком гладко — парусный бот «Фортуна», на котором молодой исследователь добирался до места назначения, едва не пошел ко дну. Он дал течь — как писал в своем первом рапорте Крашенинников, «такое учинилось нещастие, что судно вода одолела и уже в шпагаты забиваться стала». Чтобы хоть как-то облегчить бот, «все, что было на палубах, также и из судна груз около 400 пуд в море сметали». В итоге на Камчатку студент прибыл в весьма плачевном состоянии: «Провианту моего брошено в море 11 сум, также чемодан с бельем. И больше у меня не осталось, как только одна рубашка, которая в ту пору на мне была».

Впрочем, это не умалило рвения Крашенинникова в работе, и он споро взялся за научное изучение буквально всего. Юный ученый составлял перечни растений и животных, изготавливал чучела, собирал образцы. Он посетил и описал четыре восточных полуострова Камчатки: Шипунский, Кроноцкий, Камчатский и Озерной, а также заливы, которые они образуют, и многочисленные бухты, включая Авачинскую. Проследил течение крупных рек, исследовал ряд озер, в частности Нерпичье и Кроноцкое. Изучил почти все «горелые сопки» — Авачинскую, Корякскую, Кроноцкую, Толбачинскую — и описал Ключевскую, крупнейший действующий вулкан Евразии, а также первым дал научную характеристику полуметровым гейзерам, которые увидел в долине реки Паужетка.

Кроме того, Крашенинников уделял самое пристальное внимание местной истории и этнографии живших на Камчатке народов. Это было небезопасным занятием: время от времени приходили сведения о том, что «матроса да при нем служивого и толмача, новокрещенных двух человек, да служивого Анадырского острога, там случившегося, декабря около 6-го дня убили и матросскую голову на кол взоткнув, шаманили над нею» или что «подкагиринские сидячие коряки побили купецких людей Онисима Балина со товарищи».

Тем не менее исследователь ездил в поселения коряков, эвенов, ительменов, собирал их мифы и легенды, записывал рассказы, присутствовал на праздниках и обрядах, анализировал песни, в «материях» которых, как он писал, «нет никаких замыслов, токмо одни простые понятия о вещах, которые им странными кажутся или смешными». Одну из таких песен местные «девки и бабы» посвятили ему самому:

Степан Крашенинников провел на Камчатке четыре года. В 1739 и 1740 годах ему не пришло жалованье — студенту полагалось 100 руб. в год. Пришлось писать в Охотск, чтобы решить проблему. В 1741 году на полуостров прибыли профессор Делиль де ла Кройер и адъюнкт Георг Стеллер, и деньги Степану выплатили, но с приездом нового начальства начались проблемы.

Крашенинникову отказали в хлебном жалованьи, что в условиях Камчатки было чревато — как указывал сам студент, продукты тут «купить негде, а и покупать по здешней цене нашего жалованья на один только хлеб достанет, ибо в год понадобится одному человеку 25 пуд, а пуд и в дешевую пору здесь по 4 рубля покупается, а харчу и платья и купить не на что».

Мало того, Делиль выселил студента из его дома, который тот строил на собственные средства — правда, деньги вернул: «Господин профессор ла Кройер по прибытии своем в Большерецкой острог стал в моей избе, которую я своим коштом строил, и за оную по его требованию выданы мне из казны деньги, во что она мне стала, причем и казенный анбар, строенный для гиэтометра и эскатмоскопа, под себя занял, которой в ту пору еще не совсем отделан был».

Стеллер затребовал себе все материалы и результаты наблюдений, собранные исследователем: «Господин студент Крашенинников! Понеже по силе 37-го пункта данной мне от господ профессоров Гмелина и Миллера инструкции велено… пересмотреть у вас всякие вами с приезду вашего на Камчатку по сих пор чиненные наблюдения и исследования… быть вам у меня в команде и чиненные вами наблюдения с приезду вашего сюды на Камчатку по сих пор мне при репорте объявить, а при том какие у вас имеются казенные книги и материалы и сколько при вас имеется служивых реестр объявить». Полученные данные заметно облегчили работу Стеллера над его собственным «Описанием земли Камчатки», но, к счастью, это не помешало Крашенинникову издать свой труд, который прогремел не только в России, но и по всей Европе.

В июне 1741 года исследователь отправился домой — правда, добраться до Санкт-Петербурга ему удалось лишь в феврале 1743 года. К этому моменту у него уже был ряд работ, обеспечивших ему репутацию значимого ученого, однако по статусу он по-прежнему оставался студентом. Первую научную степень — адъюнкта Академии наук — Крашенинников получил в 1745 году, выполнив предварительно соответствующее тестовое задание. В 1750 году он стал профессором кафедры натуральной истории и ботаники.

А год спустя в академической канцелярии началось обсуждение его пространной рукописи, посвященной Камчатке. Для начала Крашенинникову предписали включить в рукопись материалы Стеллера. Он включил их в примечания «с объявлением его имени». Сам труд передали на прочтение нескольким профессорам и адъюнктам, среди которых были Михайло Ломоносов, Герхард Миллер и унтер-библиотекарь Иван Тауберт. Последний пришел от книги в восторг и рекомендовал как можно скорее опубликовать рукопись «к крайнему удовольствию публики и к немалой славе Академии». Ломоносов оказался чуть строже и отметил на полях рукописи «невеликие и немногие неисправности в штиле», также подтвердив, что труд надо издавать. Миллер отнесся к своему бывшему студенту суровее всех и подготовил на работу подробный отзыв на четырех листах со множеством замечаний.

Пока велись обсуждения и согласования, прошло несколько лет. В итоге увидеть свой труд в опубликованном виде Крашенинникову так и не довелось. Он скоропостижно скончался в 1755 году — книга была уже полностью готова, и автору оставалось написать к ней лишь «пространное предизвещение». В том же году «Описание земли Камчатки» наконец вышло, предисловие к ней написал Миллер.

В своем двухтомнике Степан Крашенинников изложил все обширные сведения, которые успел собрать за время экспедиции: о географическом положении полуострова, реках, Курильских островах и островах между Камчаткой и Америкой, дорогах, вулканах, гейзерах, минералах, флоре и фауне, местных племенах и истории покорения этой земли.

В 1760–1770-е годы книгу перевели на другие языки и опубликовали в Англии, Германии, Голландии, Франции. Порой труд казался слишком масштабным — так, на английский его перевели с изрядными сокращениями, — но успех у публики был несомненным. Книгу раскупали, читали, переиздавали. Читают и по сей день.

Ольга Ладыгина