Фото: Илья Мельников
Он родился крепостным и не имел возможности самостоятельно перебраться даже в другую деревню, что уж говорить о стране. Но его талант оказался настолько ярким, что дал ему возможность совершить кругосветное плавание. Это был первый художник, побывавший на Филиппинах и сделавший акварели местных жителей. И одними Филиппинами дело не ограничилось.
Из дворовых в художники
Способности юного дарования приметил его хозяин, князь Николай Голицын, который и направил в Совет Императорской Академии художеств прошение взять юношу на обучение. 14 апреля 1806 года Совет принял решение «мальчика его Михайлу Тиханова семнадцатилетнего принять в число пенсионеров Академии с получением на содержание в год по триста рублей от Его Сиятельства».
Молодой человек начал обучаться у мастера Василия Шебуева по классу исторической живописи — и весьма преуспел. В 1813 году он представил полотно, посвященное Отечественной войне 1812 года. Шебуев предложил своим ученикам «изобразить русских граждан, которые, быв расстреливаемы в Москве, с твердым и благочестивым духом шли на смерть, не соглашаясь исполнить повеление Наполеоново». Особые награды получили двое: Василий Сазонов заслужил большую золотую медаль, Михаил Тиханов — малую. Впрочем, вручить ему приз не смогли: художник по-прежнему оставался крепостным, а потому медаль ему так и не досталась.
Расстрел французами русских патриотов в Москве. Фото: https://ru.wikipedia.org
Мало того, он не смог бы получить и звания художника, если бы Михаил Голицын, сын почившего к этому моменту старого князя, не дал ему вольную. Только после этого Тиханов получил чин 14-го класса и право на профессию. Он продолжил совершенствовать свое мастерство и еще два года обучался в Академии, где его ценили достаточно высоко, чтобы положить казенное содержание.
Помимо полотна «Верность Богу и государю русских, расстреливаемых в Москве Наполеоном» до нас дошла лишь одна картина Тиханова, сделанная в этот период. Он написал портрет брамина Нам-Джоги-Алана, приехавшего в российскую столицу из Индии, чтобы подать прошение русскому императору.
«Сей индеец жил у меня около полутора года и умер здесь в моем доме, — писал президент Академии художеств Алексей Оленин своему другу Егору Тимковскому. — Несчастный сей странник (ревностный последователь индейского верования в 9-й Аватаре, называемый Кришна) пришел было сюда из индейского города Удепура для исходатайствования пособия к восстановлению для суеверных индейцев капища подле персидского, что ныне русский город Бакху, над нефтяными там колодцами, которые многими индейцами почитаются за священный огонь». Вскоре после того, как картина была закончена, молодой художник отправился в кругосветное плавание, чему поспособствовал все тот же Оленин.
Портрет брамина Нам-Джоги-Алана. Фото: https://ru.wikipedia.org
Вокруг света на «Камчатке»
В 1817 году из Кронштадта вышел шлюп под командованием Василия Головнина. Его задачей было доставить припасы на Камчатку, проинспектировать происходящее в Русской Америке и исследовать северную часть Тихого океана. В экспедицию отправился и художник, чтобы «оная в рассуждении ожидаемой от нее для наук и художеств пользы ни в чем не уступала другим сего рода экспедициям, отправленным прочими европейскими державами», как пояснял Головнин.
«Сверх морских чиновников старанием г-на президента Академии художеств определен на шлюп молодой, но искусный живописец г-н Тиханов. Во всех подобных путешествиях такой человек весьма нужен, ибо много есть вещей в отдаленных частях света, которых образцов невозможно привезти и самое подробное описание коих не в состоянии сообщить об них надлежащего понятия; в таком случае одна живопись может несколько заменить сии недостатки».
Василий Головнин, из судового журнала
Читайте также: С запада на восток: два года на шлюпе «Камчатка»
Так Тиханов оказался в экзотических странах, которые исследовал с живым интересом. На паре картин можно увидеть изображения самого художника: например, у водопада, расположенного примерно в 20 км от Рио-де-Жанейро. Другой «автопортрет» появился в жанровой сцене, которую живописец сделал на Филиппинах. Суть происшествия лаконично отразил в своих записях Головнин: «С одного из наших офицеров сорвали они шляпу вечером, когда он ехал в коляске, и сие случилось подле самой гауптвахты, однако ж вор ушел, а с другим, шедшим по улице, то же случилось». Эту ситуацию и нарисовал Тиханов, ставший жертвой вора на улице. Помимо откровенно возмущенного художника и шустро улепетывающего похитителя в типично местной одежде, на картине можно рассмотреть и китайскую лавку, и заинтересованных зевак, и типичную улицу Манилы.
Происшествие на Филиппинах. Фото: https://ru.wikipedia.org
Среди работ Тиханова есть и рисунки летучей рыбы с моллюсками, и зарисовки архитектурных строений, и портреты жителей Перу, Филиппин, Алеутских островов — за время путешествия художник повидал немало разных народов, старательно занося их типажи в альбом. Местные жители всегда охотно ему позировали. Как вспоминал Федор Матюшкин, заметивший Тиханова за рисованием на берегу залива Румянцева, тот «будучи окружен дикими, играл с ними, смеялся и рисовал. Всего более забавляло их, когда они видели кого-нибудь из себя на бумаге. Михайло Тихонович, рисуя многое им в угоду, сделал между прочим две картины: одна представляет, как в хижине из прутьев и камыша лежит их начальник при смерти. Жена его в слезах, несколько человек окружают ложе его, и один с пучком перьев, исполняющий, кажется, как должность лекаря (потому что перетягивал живот больного ремнями), так и должность жреца, ворожил над больным. Другая — представляет женщину, приготовляющую пищу».
Живописец хорошо понимал свою научную задачу — на его картинах аборигены, как правило, изображены анфас и в профиль, а их одежда, украшения, оружие и предметы быта старательно выписаны. Работы Тиханова — кладезь данных для этнографов, антропологов и историков. На Филиппинах, где корабль простоял 35 дней из-за ремонта, художник использовал для работы даже свободное время. Он ездил в Манилу и Кавите, чтобы рисовать и делать заметки.
На Аляске Тиханов тоже трудился не покладая рук — благодаря ему мы теперь знаем, как выглядели в те годы жители Кадьяка, острова Ситха, Алеутских островов. Именно ему мы обязаны единственным дошедшим до нас портретом многолетнего правителя Русской Америки Александра Баранова.
Бывший крепостной был искренне благодарен за возможность посмотреть мир и делал все, чтобы запечатлеть на полотне его разнообразие.
«Долгом считая исполнять данную Вами мне инструкцию, я со всевозможным усердием упражняюсь в рисовании предметов, предписанных Вами, наблюдая с точностью характерические черты лиц разных народов, не опуская ни малейшей подробности и в одеянии их; также рисую птиц, рыб, отдаленные острова, изящные местоположения, значительные здания и бедные хижины; все, что природа производит странного и красивого, стараюсь изображать в точном ее виде, и никак не смею украшать оную малым воображением своим, которого натура малейшую часть мне отделила; едва ли поэт может написать совершенство красот ее! А мне лишь должно замечать, удивляться и сколько можно подражать ей».
Из письма Михаила Тиханова Алексею Оленину от 11 июня 1818 года
Безумная ситуация
К сожалению, довести дело до конца художнику не удалось. Летом 1819 года он потерял рассудок. Оленин писал Алексею Голицыну, что «на возвратном пути в Россию в июне месяце на островах Азорских он начал более обыкновенного предаваться задумчивости, потом чрез несколько дней впал в ипохондрию и, наконец, имел несчастие совсем лишиться ума, и в сем положении привезен в Кронштадт».
Президент Академии художеств продолжал присматривать за своим талантливым подопечным, которого постигла такая печальная судьба. Когда некая вдова Марья Чистякова попыталась женить Тиханова на своей дочери и забрать его из больницы, Оленин не позволил этого, «полагая, что целью Чистяковой является капитал художника». В итоге опеку над своим другом взяли живописец Иван Лучанинов и его сестра, а правительство назначило Тиханову пенсию в 600 руб. годовых. В семье Лучаниновых он и прожил до самой смерти 6 октября 1862 года.
С работами ситуация тоже сложилась не слишком удачно. При подготовке своего отчета о плавании Василий Головнин рассчитывал дополнить его рисунками Тиханова. Он запросил их список в Академии художеств, тщательно изучил и отметил, какие из них нужно будет гравировать. Алексей Оленин тоже надеялся издать результаты трудов живописца и даже получил добро — 31 июля 1822 года он написал начальнику Морского штаба Антону Моллеру, что «по высочайшему повелению гравюры по рисункам Тиханова должны быть сделаны художниками здешней Академии художеств по моему выбору и чтобы сумма, нужная на выгравирование 30 досок, на отпечатание оных в числе 600 экземпляров и на покупку бумаги, всего 12 тыс. руб., была отпущена из кабинета Его Величеством в мое ведение».
Однако к 1823 году, когда обе части труда Головнина уже были закончены, о рисунках не было ни слуху ни духу. К сентябрю терпение капитана иссякло, и 17-го числа он отправил в Адмиралтейский департамент запрос о публикации книги, поскольку «рисунки, может быть, и в продолжение целого года не будут выгравированы, а книга уже готова». Адмиралтейство согласилось выпустить ее в свет без иллюстраций, а Головнин вставил в предисловие пояснение, что на это пришлось пойти «чтоб не удерживать долее сего путешествия, давно уже напечатанного, от любопытства публики, Государственный Адмиралтейский департамент положил выдать оное в свет без рисунков, которые, вероятно, вскоре также покажутся».
Богатство иллюстраций в книге без рисунков Тихонова.
Увы, рисунки не «показались» еще более сотни лет, хотя в 1824 году начальник Морского штаба вновь обращался к Оленину с просьбой сделать с них гравюры и отпечатать. С чем это связано, сейчас сложно судить — возможно, проблема была в финансировании. Судя по распискам, сохранившимся в архиве, деньги на эту работу пришли лишь в 1826–1827 годах, причем вместо 12 тыс. руб. Академия получила лишь 8 тыс. Гравер Андрей Ухтомский сдал работу только в 1831 году, вместо 30 заказанных Олениным гравюр он сделал лишь 22. Пометки Головнина Ухтомский тоже не всегда считал нужным учитывать, потому окончательный набор оттисков отличался от того, который заказывали капитан и президент Академии художеств. При этом имя самого автора рисунков даже не упоминалось.
О нем забыли до 1907 года, когда судьбой его работ заинтересовался историк и писатель Аполлон Кротков. Через некоторое время после его запроса в библиотеку Академии художеств на обороте форзаца альбома с акварелями и гравюрами «к путешествию флота капитан-командора В. М. Головнина» появилась подпись «Тиханов Михаил». И лишь в 1949 году работы художника вышли в печать — именно в этом переиздании книга Головнина получила наконец свои иллюстрации.
Ольга Ладыгина